– Тайская кухня, мексиканская или суши?
Мы ответили одновременно, только Олли: «Мексиканская!» – а я: «Тайская!» И оба посмотрели на отца.
– Прости, сынок, – он осенил меня крестным знамением, разбивая нашу с Олли ничью, – пусть будет мексиканская.
– Тогда хотя бы в «Такос»?
Я попытался выбить себе утешительный приз: «Такос де Энсенада» – это невзрачная забегаловка, но там лучшая мексиканская кухня во всем Виста-Гранде. А такую репутацию надо еще заслужить. (У нас был еще один любимый ресторанчик – «Тай Систер». Мама его обожала, и, по общему молчаливому согласию, мы туда больше не ходим.)
– Хорошо, – кивнул отец. – Почему бы и нет?
Пока отец и Олли шутили и болтали о школе и всякой всячине, я просто сидел за столиком, уставившись на курицу под соусом чили (лучшую на сотню миль вокруг). И думал исключительно о своем дурацком телефоне, который лежал на столе и ровным счетом ничего не делал.
Как и я.
Позднее вечером, уже дома, я наконец получил сообщение от Кеннеди: «спс».
– …судя по вашим ответам, большинство из вас работали над сочинением с удовольствием.
– «С удовольствием» – это сильно сказано, – возразила какая-то девчонка за моей спиной.
Все засмеялись, в том числе и мисс Монтинелло. Я оглянулся посмотреть, кто говорит, – и чуть не упал со стула: та самая девчонка, которая отшила меня в 9:09 в прошлую пятницу! АК-47, или как там она себя называет.
Интересно, с чего вдруг она решила ходить на углубленный английский через две недели после начала учебного года?
Впрочем, какая мне разница? Я отвернулся к доске, прежде чем она меня заметила. Учительница продолжала говорить.
– …что приводит нас к вопросу о формальной структуре сочинения. Кто может рассказать о риторическом треугольнике?
Передо мной возник коричневый треугольник – коричневый из-за буквы «р», риторика: включилась синестезия, и рука, можно сказать помимо моей воли, поднялась вверх.
– Мистер Дивер?
Вместо слов в голове возникли картинки – как панели в комиксе. На одном углу треугольника расположился человечек, пишущий книгу, на другом – сама книга, а на третьем – человечек, читающий книгу.
– Риторический треугольник состоит из трех элементов. – Перед глазами появился древний грек с седой бородой, одетый в хитон. – Впервые их описал Аристотель и дал им греческие названия, но, по сути, это выступающий, или писатель, сам текст, а также слушатели или читатели.
– Верно, – согласилась мисс Монтинелло. – Оратор, сообщение и аудитория – это три угла треугольника, независимо от способа передачи информации.
Учительница подняла взгляд и кивнула кому-то за моей спиной, – видимо, кто-то еще вскинул руку.
– Прекрасно, но не должен ли оратор знать, кто составляет его аудиторию? – спросила АК-47. – Или он может просто бросаться идеями, не заботясь о том, выслушает его кто-то или нет?
Похоже, вопрос позабавил мисс Монтинелло, но она старалась не подавать виду: едва уловимое выражение лица больше напоминало прищур Олли, чем улыбку Кеннеди.
– Что ж, я полагаю, передача информации более эффективна, если аудитория в ней заинтересована.
– Вот именно!
Даже не оборачиваясь, я мог сказать, что АК-47 прожигала меня взглядом, скрестив руки на груди.
Зайдя в столовую, я остановился и посмотрел на столик модниц в поисках Кеннеди. А также Олли и АК-47. Ни одной из них там пока не было. Я выдохнул (скорее с облегчением), взял обед и направился к своему обычному столику, за одним концом которого ели Бил, Райли и Тристан, а за другим – Сет.
Бил посмотрел на меня, когда я уселся рядом с Сетом.
– Вы только гляньте, какие люди! Я думал, ты слишком хорош, чтобы обедать вместе с нами.
– Вот именно, поэтому и сижу на другом конце стола, – ответил я.
– А чего не с цыпочками? – ухмыльнулся он. – Они тебя выпнули?
– Точно, – кивнул я.
Бил растерялся.
– Хм… что, правда выпнули?
– Ну, я сам решил вернуться, добровольно.
Бил по-прежнему смотрел на меня в полном недоумении. Я вздохнул и объяснил, словно маленькому ребенку:
– Не только ты людям баллы выставляешь. Они решили, что кому-то надо пересесть сюда, чтобы поднять среднюю оценку столика хотя бы до пятерки, вот поэтому я и тут. Похоже, вы, парни, потеряли очки, потому что ведете себя как полные придурки.
С минуту Бил молча смотрел на меня.
– Нет, ты точно с прибабахом!
Я глянул на Сета:
– Знаешь, что-то здесь как-то скучно стало.
– И не говори, – закатил он глаза.