Чугунная литая ограда храма, украшенная кружевами, радовала глаз, но не соответствовала общему виду, казалась чужеродной, привезенной в глубинку российскую чуть ли не с невских берегов. На века ограда, но и та пострадала: два пролета отсутствовали, реквизированные во времена доберкутовские. Захар Петрович пытался было отыскать следы, но, похоже, канули они в Лету.
Приходя к церкви раньше срока, Захар Петрович обычно ожидал в "тамбуре", у стеклянных дверей притвора. Здесь было удобно: одним глазом он наблюдал за происходящим на улице, другим рассматривал убранство храма, худенькие согбенные спины старушек-прихожанок, украшенные по случаю строгими шалями и платками. Голос отца Александра доносился сюда вполне отчетливо, что объяснялось как акустикой зала, так и свойствами самого голоса. Тембр его увлекал, прямо завораживал и через звуки Захар Петрович угадывал глубину мысли священника. Не раз стоял здесь Беркутов, не раз встречался с отцом Александром в иной обстановке; потому мог утверждать, - мудр отец! Мудр, да мало у него слушателей. И непохоже, чтобы становилось больше. Несмотря на поворот молодежи к церковной обрядности, крестинам да свадьбам, верующих не прибавлялось.
- ...не судить, но помочь словом.., - докатился до него голос отца Александра.
Короткая простая фраза разбудила дремавшее до того в Беркутове беспокойство по поводу происходящего в последнее время с Анастасией Ляховой. И о том еще подумал, как он бессилен в желании помочь ей.
Как далеко люди расходятся в путях земных! Отец Александр призывает не судить, а задача капитана Беркутова, - довести соответствующего правонарушителя до суда. Так во всем. Взять медицину, врачующую тело человеческое. Казалось бы, доктора должны работать совместно с врачевателями духа, а на деле так не бывает. Читал Захар Петрович, жили когда-то врачи, начинавшие лечение всякой болячки с анализа состояния души. Но кто к кому должен приблизиться: государственная и частная медицина к церкви или наоборот?
- ...бесы, кои в нас, - грехи наши. Совокупность же грехов, гнездящихся в сердце человеческом, и есть диавол! Очищением освобождаемся от диавола и прислужников его. Оздровляется человек покаянием и молитвой... И лишь вослед тому постом очищаем греховную плоть, ибо в теле нашем, - соблазны для нас...
Хорошо говорит отец Александр, но понимают ли его? И кто понимает, а кто делает вид? По пустякам отец Александр никогда не позовет. Хотя дело у капитана Беркутова круглосуточное, и потому не имеет значения, когда к нему обратиться, днем или вечером, вчера или сегодня.
С точки зрения криминальной вверенный ему участок был достаточно благополучен, но беспокойство с сегодняшнего утра, как только он не застал тракториста Сергея Вилкова дома, не уходило, а лишь усиливалось. И опыт подсказывал: неспроста "назревает", если пользоваться терминологией сельского звездочета Прокопа Маркелова.
Сквозь стекло притвора он видел в свечном полумраке лицо отца Александра, возвышающееся над склоненными головами. Позади него в центре иконостаса, - открытый вход в пространство алтаря. Захар Петрович в алтаре не бывал, только знал, что там на возвышении стоит престол, а за ним - семисвечник. Сам он считал себя далеким от церкви и только удивлялся тому, что его так тянет к ней, а еще более, - к священнику. Многое ему тут непонятно, и к тому же организация церковной службы казалась ему сложнее распорядка любой госканцелярии. А любые ограничения свободы в жизни и работе Захару Петровичу ох как не нравились. За что приходилось часто страдать, переживать незаслуженность упреков и выговоров.
- ...так что есть вера? Еще и еще спросим себя: что есть моя вера?
С каждой фразой, с каждым вопросом голос отца Александра креп, а сам он как бы поднимался над амвоном.
- Где мой Бог? Вне ответа на эти вопросы нет ни жизни, ни вечности, ни освобождения от страданий...