― Думаю, я знаю, чего он боялся больше всего на свете.
***
― Вот тёплая и вся в крови Джульета,
Хотя два дня уж как схоронена.
Сходить за князем! Вызвать Капулетти!
Поднять Монтекки! Окружите склеп.
Мы видим лишь последствия несчастья,
А розыск основанья их найдет.**
Несколько мужчин в длинных ночных сорочках суетились у входа в имитированный склеп. Вокруг торчали кресты и стояли статуи ангелов. Сцена напоминала старинное итальянское кладбище. Солнце над «Глобусом» сегодня зашло слишком рано, и последние его алые лучи скрылись за высокой соломенной крышей театра. Актёры, напоминающие средневековых крестьян, держали в руках зажжённые факелы:
― Монах задержан. Плачет и рыдает.
При нём мотыга и железный лом.
Он взят у дальнего конца ограды.
― Ввиду больших улик – не отпускать.
На сцену вошёл высокий мужчина в кальсонах и длинной белой сорочке. Сверху он накинул куртку, видимо, впопыхах. За ним следовала свита из нескольких человек. После на кладбище из-за кулис вошла ещё одна знатная семья: все выглядели сонными и уставшими. Красивая женщина почтенного возраста обеспокоенно залепетала:
― Народ бежит по улицам бегом,
Крича: «Парис», «Ромео» и «Джульетта»,
И окружают наш фамильный склеп.
Она чуть не упала в обморок от потрясения, её поддержала девушка в однотонном бархатном платье. Мужчина со свитой поинтересовался у сторожей, что могло случиться в столь поздний час, ведь их всех неожиданно подняли с постели.
Человек с башлыком на голове и с лопатой в руке неуверенно заговорил, боясь гнева господ, ведь случилось что-то действительно ужасное:
― Вот лежит Ромео,
А вот Парис. А вот, светлейший князь,
Скончавшаяся перед тем Джульетта –
Опять тепла и вновь умерщвлена.
Женщина ахнула и всё-таки упала в обморок. К ней подбежали слуги, кто-то помчался за водой. Князь пошатнулся и побледнел: «Ищите, кто виновник изуверства» – зло прошипел он сквозь зубы.
― Вот тут слуга Ромео и монах.
При них орудие взлома. Ими вскрыта
Могила эта.
Откуда-то издалека стал слышаться колокольный звон. Роман и Валери стояли в амфитеатре на втором этаже. Они заворожённо наблюдали за действиями на сцене. Звон всё усиливался, неприятно давя на уши.
Солнце зашло, и оранжевые пятна хаотично двигались между могильными крестами, освещая тёмный вход в фамильный склеп Капулетти.
― Никогда не видел настолько идеального исполнения, настолько идеально подобранных актёров, будто именно они на самом деле пережили эту историю, – прошептал Роман.
Валери стояла рядом, приоткрыв рот, она тоже никогда в жизни не видела ничего подобного. Спектакли, которые девушка смотрела до того, как попала в Город, были неживыми, поддельными. А здесь не игра, нет. Это действительно напоминало жизнь.
― Роман, а вдруг те призраки, которые играют сейчас, настоящие Монтекки и Капулетти.
Эта мысль уже крутилась в голове у шекспироведа. Настоящие герои трагедии здесь, прямо перед ним. Живот свело от волнения. Это действительно возможно. В Городе ведь возможно всё.
Финальный аккорд пьесы прозвучал. Повесть о Ромео и Джульетте закончилась, и актёры исчезли со сцены. Несколько факелов у входа в склеп всё ещё горели. Мёртвая тишина повисла над «Глобусом».
Роман кивнул девушке, и они стали спускаться вниз по боковой, прогнившей от сырости лестнице. Шекспировед держал в руках небольшую деревянную коробочку, которую дала Изабель.
Воздух на сцене казался сухим и затхлым. Вход в склеп, который охраняли два серых мраморных ангела, успел зарасти паутиной. Валери застегнула свою кожаную куртку, откуда-то веяло могильным холодом. Роман толкнул деревянную створку двери, та поддалась и со скрипом открылась.