Бесформенная масса, зависшая над раскопанной могилой английского поэта, завыла и вскинула когтистые лапы к красным глазам, тонувшим во мраке. Что-то упало и покатилось по земле.
Детектив сделал ещё несколько выстрелов, но крупный, отстреленный от горгульи камень, задел раненную руку. Он присел на одно колено, держась за предплечье. Бинты быстро становилась красными от крови.
Валери упала на землю, крича от боли. Её обожжённые ладони покрылись волдырями и дымились.
― Роман, череп! – закричала она перед тем, как мрак залил глаза.
Шекспировед слышал крик откуда-то издалека. Страх перед призраком сковал его сильнее, чем настоящие цепи. Он сделал усилие и приоткрыл глаза; руки всё ещё держали небольшую деревянную коробочку. Ветер и дождь на несколько секунд стихли, но вскоре буря снова начала поднимать с земли осколки камней, листья, комья.
Роман повернул голову, слева в канаве лежал тёмно-коричневый череп. Призрак Шекспира вдруг взвыл, и небо прорезала яркая молния. Роман подполз на четвереньках к углублению в земле, заполненному грязной водой, и бледной рукой выловил мокрый череп. Смерч подошёл совсем близко к могиле английского поэта. Небольшой камень вылетел из круговорота и ударил Романа в висок. Кровь обожгла кожу. Шекспировед увидел, как крупные красные капли падают на зелёную траву. Зарядил ливень.
Роман вытер лицо рукавом пальто, прижал к себе коробочку и череп, поднялся и на ватных ногах, вязнущих в кладбищенской грязи, приблизился к могиле.
Ещё несколько выстрелов. Вспышка. Кто-то кричал. Роман старался не смотреть наверх, где чёрная масса, бывшая некогда Шекспиром, выла на повышенных тонах. Он опустил трясущимися руками все вещи, принадлежащие поэту, а за ними положил в сырую землю череп.
Всё стихло. С неба посыпались куски камня, листья, осколки от статуй и надгробных памятников.
Роман поднял голову. Перед могилой стоял тот самый Шекспир, которого они видели в «Глобусе». Он оглядывался по сторонам, словно не мог понять, что произошло. Чёрный туман окончательно отступил с кладбища, над которым теперь висела лёгкая дымка – испарения от влажной земли.
― Друг, ради Господа, не рой
Останков, взятых сей землёй;
Нетронувший блажен в веках,
И проклят — тронувший мой прах.
Хриплый голос Романа прозвучал над тишиной кладбища. Шекспир вздрогнул и посмотрел в глаза человека, стоящего рядом с его могилой. Этот человек в грязной и мокрой одежде истекал кровью. Но стоял он прямо и не сводил взгляд с призрака.
― Уильям Шекспир, вы ведь сами написали эту эпитафию? – спросил уверенно Роман.
― Да… – тихий ответ.
― Вы придумали это проклятье не просто так! Я знаю, чего боялся мастер Шекспир больше смерти.
Тёмные круги снова начали расходиться по бледному лицу призрака паутиной.
Роман смотрел прямо в его чёрные глаза.
― Больше, чем сама смерть, великого Шекспира пугала вероятность того, что тело его когда-либо выкопают из могилы. Параноидальная боязнь эксгумации!
Призрак замер. Он всё вспомнил. Чернота начала растворяться, и вскоре на Романа смотрели ясные глаза настоящего английского поэта.
― Значит, Филлип Шрайзер во всём был прав! – воскликнул шекспировед, но тут же пошатнулся: от сильного стресса тело ослабло, – почти в каждом вашем творении можно углядеть этот страх. Бедный Йорик, останки малолетних наследников английского престола, найденные под лестницей в Тауэре, вскрытие склепа Джульетты… – Роман был поражён тем, что теория действительно оказалась правдой.
Шекспир не отвечал. Он неподвижно стоял и смотрел на молодого человека.
― Получается, из-за того, что власти Великобритании разрешили осквернить ваше могилу, вы пробудились, а Город, по неизвестной причине, забрал нас обоих сюда, – Роман чувствовал боль во всем теле, но и возбуждение. Тот самый человек, чьими словами всю жизнь он восхищался, стоял рядом. Не такой, как на портрете или скульптуре. Он был другим, но всё же, знакомым.