— Исчезли деньги с кипрского счета!
Павлу еще не хотелось верить, что пришла беда. Он даже попробовал пошутить.
— Сейчас поищем!
Денег на зарубежном счету фирмы не было.
Счет был открыт еще в досанкционные времена. Перевести с него всю сумму в Россию было невозможно, но переводить деньги частями удавалось, и это создавало отличную подушку безопасности.
Теперь денег, которые позволяли в трудные моменты выправлять ситуацию, не было.
Это была если не катастрофа, то что-то очень близкое к катастрофе. Теперь Павел мог лишь выплатить очередную зарплату сотрудникам да заплатить за аренду.
О возможности развивать фирму можно было забыть до лучших времен.
Помогло, что бухгалтерша тряслась от страха. Он пытался ее успокоить и тем самым успокаивал себя.
— Придется взять кредит, — рассуждал Павел, отгоняя противную навалившуюся слабость.
Взять кредит, скорее всего, удастся.
Проблематично его выплатить. Процентная ставка Центробанка зашкаливала.
Они оба это понимали, и он, и бухгалтер.
Дела в фирме в последнее время шли неплохо, но начало года всегда было сложным периодом.
Бухгалтер не уходила, сидела рядом и заглядывала в экран компьютера. Едва ли она понимала, что он делает, и очень ему мешала, но Павел ее не прогонял. Ее присутствие странным образом действовало успокаивающе.
Ему понадобилось часа два, чтобы восстановить вчерашний вечер.
— Я никому не говорила, что у нас есть этот счет! — Майя трясла головой.
Красные пятна у нее на щеках не проходили, и Павел ее жалел. Ну и себя жалел, конечно.
Чтобы не смотреть на бухгалтершу, он не отрывал глаз от дисплея.
Установить, когда вчерашним вечером разошлись коллеги, было несложно, у него имелся доступ к данным с проходной, фиксировавшим приход-уход сотрудников.
Майя Семеновна ушла в семь. Она единственная строго соблюдала распорядок дня.
Чуть позже начали расходиться программисты.
Последним ушел студент Глеб Проскурин, который с полгода подрабатывал в фирме. Парнишка Павла радовал, толку от него было больше, чем от многих, работающих на полную ставку.
Еще студент напоминал Павлу его самого в нежном двадцатилетнем возрасте.
Павел в двадцать лет тоже много работал и тоже старался браться за самые тяжелые задачи.
Добраться до банковских счетов можно было только с компьютера бухгалтера или с компьютера Павла. Павел полез в сетевые протоколы.
Его компьютер весь день был выключен. Компьютер Майи кто-то включил через час после ее ухода и еще через полчаса выключил.
— Я не возвращалась! — Майя нервно облизала губы.
— Ясно, что не возвращались, — успокоил он.
Компьютеров в офисной сети во время предположительной кражи было немного. Два непосредственно в офисе, и один, с неизвестным адресом, подключился дистанционно.
Подключиться дистанционно мог только кто-то свой, блокировки стояли надежные.
— Глеб пришел? — спросил Павел бухгалтершу.
Майя выскочила из кабинета, вернулась и молча затрясла головой.
— Нужно ему позвонить. — Павел подвинул клавиатуру.
Бухгалтерша дернулась, хотела бежать за номером телефона, но Павел махнул рукой, пресек излишнее усердие.
Анкеты сотрудников были ему доступны.
Номер Глеба Павел набрал дважды. Телефон студента был отключен.
Зарегистрирован Глеб был в одном из окраинных спальных районов.
— В полицию нужно!.. — простонала бухгалтер.
— Сначала поговорю с Глебом, — заупрямился Павел.
Передать дело полиции казалось окончательным признанием, что беда состоялась, а ему еще хотелось на что-то надеяться.
К тому же и он и она понимали, что вернуть деньги из зарубежного банка полиция едва ли сможет.
Разбираться придется самому.
Асфальт был грязный и скользкий. Кира старалась идти мелкими шажками, как старушка. Пальцы, которыми она держала сумку с продуктами, замерзли. Кира переложила сумку в другую руку, ткнула замерзшими пальцами в кнопки домофона.
Открыть дверь она не успела, рука в черной перчатке распахнула ее у Киры перед носом.
Она обернулась на стоявшего за ее спиной мужчину.
Она много лет его не видела и еще много лет хотела не видеть.
— Паша?
— Кира? — он удивился не меньше.
Кира молча подошла к лифту, нажала кнопку. Она много лет боялась подобной встречи. Боялась, что вернется боль, от которой хотелось повеситься или утопиться.
Боль не вернулась. Кира только порадовалась, что встретила Павла одна, без Германа. Герман ревновал ее к бывшему мужу.