Павел молча прислонился к книжной стенке.
— Что теперь будет? — Пухлые губы внезапно перестали казаться пухлыми. Павел слабо этому удивился.
— Какое-то время нам придется сильно сократить расходы, — терпеливо объяснил он. — Потом, я надеюсь, положение выправится.
Заключенные договоры на текущий год у фирмы были, по ним придут авансы. Продержаться нужно только пару месяцев.
Если договоров не прибавится, придется сократить персонал, без этого не обойтись.
— Что значит сократить расходы? Ты считаешь, что я швыряюсь деньгами? — Она не возмущалась, она искренне не понимала.
— Нет, я так не считаю.
— Так что значит сократить расходы? Перестать есть?
— Например, не ехать на Мальдивы, — вздохнул Павел.
На Мальдивы они летали зимой много лет подряд. Это стало почти традицией.
— Мы не можем позволить себе двухнедельный отпуск? — Мила спрашивала беззлобно, почти весело.
— Пока не можем! — отрезал он.
На самом деле отказ от привычного двухнедельного отдыха их не спасет. Но и ехать отдыхать, когда сотрудникам нечем платить зарплату, Павел считал недопустимым.
Жена покусала губы, облизала их языком. Губы снова сделались нормальными, пухленькими.
— Павел, все выправится!
Он думал, что успокаивать придется ее, а получилось, что это она его успокаивает.
— Я буду все для этого делать, — заверил он.
Ничего другого ему не оставалось.
Жена подвинулась к краю кресла, похлопала по сиденью — сядь сюда. Павел послушно примостился рядом с ней.
— Кто мог это сделать? — Мила заглянула ему в глаза.
— Вчера один парень задержался дольше других. — Павел обнял жену. — Утром его нашли на Лосином острове мертвым. Парень студент, работал у нас на полставки.
Он всегда считал вторую жену глупенькой. Он ошибался, соображала Мила неплохо.
— Как он попал в фирму?
— Как все, — Павел пожал плечами. — Прислал резюме. Мы тогда набирали программистов.
То ли оттого, что жена внезапно оказалась умнее, чем он думал, то ли оттого, что больше поговорить было не с кем, он неожиданно признался.
— Он жил в одном подъезде с Кирой. Я случайно ее встретил, когда поднимался к нему в квартиру. Я еще не знал, что он уже мертв.
— С кем он жил?! — отшатнулась Мила.
— С Кирой. — Павел пожалел, что сболтнул лишнего.
— Так это она! — Мила выбралась из рук и заходила по комнате. — Павел, это она организовала! Она хотела тебе отомстить и отомстила!
— Ну что ты несешь! — поморщился он.
Кира не пыталась ему мстить. Она молча ушла, когда он совсем заврался, сама подала на развод и никогда ничем его не беспокоила.
Он тогда радовался, что все обошлось мирно и тихо.
— Павел, это она!
— Прекрати!
Она замолчала. Она всегда старалась с ним не спорить.
Они никогда не обсуждали его первую жену.
Мила вздохнула, подошла, уселась к нему на колени и неожиданно фыркнула.
— Знаешь, это даже неплохо! Горе сближает.
— У нас нет горя! — резко поправил он. — У нас только неприятности!
— Павел, я никогда тебя не брошу! — прошептала она, уткнувшись ему в шею. — Я всегда буду с тобой, даже если мы начнем голодать.
У него замечательная верная жена.
Надо было ее поцеловать, и он поцеловал.
5 февраля, среда
За дверью, совсем близко, слышались женские голоса. Герман отпер дверь, открыл, едва не ударив стоявшую у соседней квартиры женщину.
— Простите! — извинился он.
— Ой, Герман! — запричитала соседка Любовь Ивановна. Соседка двумя руками держалась за свою дверь, а боком прислонилась к косяку. — Что же мне теперь делать, Герман?
Некрасивое несчастное лицо старой женщины было еще более некрасивым, чем обычно, лицо было заплаканное.
— Все будет нормально, Любовь Ивановна, — успокоила соседка, которую он чуть не пришиб дверью. — Я все вам куплю, вечером принесу.
Эта соседка жила где-то выше, он иногда ездил с ней в лифте. Лифтом он пользовался, только когда сильно уставал, но за три года все соседи примелькались.
Женщине было лет тридцать пять, в отличие от Любови, она была худенькой и стройной, но что-то непонятным образом делало обеих женщин похожими. То ли отсутствие косметики на лице, то ли унылое скорбное выражение.
— Отдыхайте, Любовь Ивановна, все будет хорошо! Организуем вам социального работника…
— Не хочу я никого! — Любовь всхлипнула. — Зачем мне чужой человек в доме!
— Не хотите, значит, как-нибудь по-другому все устроим.