Хотя, что это я сижу гадаю, если напротив меня сидит уникальный и ценный источник информации? Стоит попробовать расспросить его, хуже все равно не будет. Не станет же он убивать или наказывать меня всего лишь за излишнее любопытство? Да и возникающие вопросы вполне логичны и обоснованы.
— Скажите пожалуйста. — Начал я, тщательно подбирая слова, — если я верно понимаю, то с момента начала Испытания все одаренные находятся под защитой Системы. Как в таком случае у вас получилось одарить меня меткой?
Оберон усмехнулся, отхлебнув из бокала. Его глаза на мгновение полыхнули алым огнем.
— Какой хитрый, думаешь, я так взял и раскрыл тебе все свои секреты? — произнес он, растягивая слова. — Скажу так: далеко не каждый способен на подобное, но когда на кону приобретение ценного экземпляра, то что не сделаешь ради достижения цели.
— Неужели я вам нужен только из-за редкости дара? — спросил я, недоверчиво покачивая головой. Не мог я поверить, что Оберон все это затеял лишь из-за морального удовлетворения. Подобные ему правят десятками миров, от чего более странно, что он тратит свое драгоценное время на какого-то смертного. — Наверняка есть еще какая-то причина, иначе бы вы не тратили свое время на меня.
Оберон откинулся на спинку кресла, его взгляд стал рассеянным, словно он смотрел сквозь меня в какие-то далекие миры.
— Что же ты думаешь, что у меня не может быть маленького хобби? — произнес он с легкой усмешкой. — Представь себе, что даже такому великолепному, величественному и всемогущему может быть банально скучно. Все эти интриги, убийства, поклонения, подобострастия — скука…
Он сделал паузу, словно решая, стоит ли продолжать. Затем его глаза снова вспыхнули алым, и он продолжил:
— Но так и быть, приоткрою тебе совсем чуть-чуть завесу тайны… В моей среде у каждого из истинных детей Хаоса имеются свои Протеже. И так сложилось, что совсем недавно мой горячо любимый Лукреций скоропостижно скончался, не пережив воздействия тупым предметом на свою дурную голову.
Впервые я увидел легкие искорки злости в глазах Оберона. Его голос стал более резким:
— И от кого! От этого прихвостня Раминозиля, бешенного ублюдка!
Не знаю, кем являлся этот Раминозиль, что одно его упоминание вызывает столько злости и эмоций у аватара. Но быть пешкой в их противостоянии что-то мне совсем не улыбается — иначе меня может ждать участь бедного Лукреция. Хотя какой он бедный, если прислуживал одному из повелителей Хаоса. А теперь, похоже, я сам оказался втянут в эту опасную игру между древними существами.
— Вот, негодник, заставил меня снова вспомнить о не самых приятных событиях. — Оберон наклонился вперед, его глаза горели алым пламенем, а голос звучал как шепот из преисподней. — И раз все карты раскрыты, то повторюсь: у меня в планах сделать тебя своим протеже. С твоими-то уникальными возможностями, которые после полного завершения инициации и принятия великого Хаоса станут только сильней.
Я почувствовал, как по спине стекает холодный пот. Казалось, словно бы мрак, который нас окружал после захода солнца стал сгущаться, тени извивались, словно живые существа. Как бы мне все это ни нравилось, но я совершенно не представлял, как бы смог отказаться от столь «щедрого предложения». Не сомневаюсь, что следом за моим отказом последуют серьезные последствия, и даже страшно представить, какие способы наказания взбредут в голову безумному аватару. Смерть в этом случае была бы самым легким избавлением от кары.
— Верно-верно, я еще тот выдумщик, — произнес Оберон, его голос эхом разносился в пространстве. Он явно читал мои мысли. — Очень хорошо, что ты такой понятливый. А сейчас приготовься. Будет очень больно.
Стоило ему закончить говорить, как перед глазами все померкло. Сознание утонуло в потоках боли, нет, не так — БОЛИИИ…
Все те кошмары, которые мучали меня не один месяц, словно бы ожили. Я оказался в самом центре кошмара, где каждый ужас становился реальностью. Мои кости трещали, словно их разрывали изнутри, кожа горела, будто ее поливали кислотой. Я видел лица всех, кого когда-либо потерял, их крики разрывали мою душу на части.
А где-то вдалеке, сквозь пелену агонии, я слышал смех Оберона — холодный, механический, похожий на звон разбитого стекла. И в этот момент я понял, что теперь уже навсегда связан с Хаосом, став частью его бесконечной симфонии боли и безумия.
Системная ошибка… активация протокола пресечения… ошибка;№#0#$…#443%@!
[Данные повреждены]