Полина проснулась на руках Саакши, под ледяным куполом. Вот только купол был засыпан пеплом. Рядом Дейшас с Ли. Сидели облокотившись спиной на лед и смотрели в пустоту.
– Мы на месте? – спросила еле слышно и сглотнула.
– У реки, что ведет к дому старика. Его дом сгорел.
– Панкратий был в доме? – спросила, хотя уже знала ответ. Головы награй опущены, никто не смотрит на нее, потому что боятся реакции.
– Да, – шикнул Саакши.
Прикрыла глаза и медленно выдохнула. Все будет хорошо, – уверяла себя, – все будет хорошо. Какой хорошо?! Ну какой хорошо?! Все уже плохо!
– Идем, – резко подскочила, нам нужно в деревню.
– Может перекусишь?
– Прости, но мне сейчас не до еды, – ответила немного грубо, но только так могла держаться и не разреветься. Казалось в ней нет столько слез, но они каждую секунду просились на свободу.
– Постой, – Лиирис достал из-за спины дощечку, ту самую, которую Поля нашла, пока убиралась в доме старика, – висела на ветках у тумана. Твое имя написано.
Выхватила досточку и осмотрела. Имя дописано ручкой.
– Ли, а дом дотла сгорел?
– Нет, я потушил все.
– За домом, под окном у берега, висел почтовый ящик. Дед оставил что-то для меня. Посмотри, очень тебя прошу!
– Да, я сейчас.
Дом Панкратия Полина предпочла обойти стороной. Совесть на куски разрывала. Не дождался ее старик, а она не нашла минутку заглянуть к нему и сказать, что все хорошо. Она вернулась. Она живая. А вот его постигла страшная участь. Отказался уходить наверное, – думала, пока ждали Лиириса. Вернувшись, сунул обгоревшую металлическую шкатулку. Открыв ее, обнаружила письмо. Написано для Софии.
– Догадывался, что плохо все кончится, – шептала еле слышно, – это письмо для его дочери, – спрятав в карман, решительно выдохнула. Вот теперь в Санайку.
Саакши усадил девушку в лодку, перед этим вытряхнув с нее пепел. Обстановка вокруг царила ужасная. Густой туман, смешанный с едким дымом. Полина хоть и натянула повязку, дышать все равно было сложно. Все что раньше и так нагоняло жути, сейчас выглядело как нечто потустороннее. Лиирис уплыл первым, не объяснив ничего.
Вскоре они стояли на окраине леса. Саакши тушил ядом оставшийся огонь, который не успел потушить Лиирис. Он сказал, что деревню даже не пытались спасти. Ни следов воды, ничего. Никто не прилетал.
Может потому что не за чем? Людей нет, а деревня никому не нужна, – рассуждала, осматриваясь по сторонам. Затянутый серым дымом горизонт дрожал, словно сам воздух был опален огнем. Смотрела на то, что раньше было домом. Место, где знала каждый камушек, закоулок, тропинку. Сейчас перед ними лишь чёрные угли и тлеющие брусья, все что осталось от когда-то знакомых улиц. Сухой ветер доносит запах гари, пепла и морозного аромата, смешиваясь с глухой тишиной. Она убивает.
– Ли, скажи что тут нет останков людей, – обратилась хриплым голосом, но он молчал. Потому что не мог сказать того, о чем просила. Вместо деревни, теперь кладбище.
Ради чего это все? – внутри каждого змея, сердце кровавыми слезами обливалось. Невиданная жестокость.
Полина сделала шаг, чувствуя, как что-то внутри медленно ломается. Она до последнего надеялась, что такого быть не может. Как же это? Людей сожгли?! Заживо?! Но это же переходит границы! Нет! Нет! Алик забрал родителей! Забрал! Боль выжигала все, что оставалось. В этой боли нет места ни для слов, ни для слабости. С каждым шагом ее затягивало вглубь этого мрачного пепелища. Видит обугленные останки домов, корпуса машин, куски разбитой утвари, останки сожженных деревьев, напоминающих скрюченные от страха тени. Тишина давит сильнее, наполняя грудь чем-то едким и холодным. Все, что она чувствует – это боль. Жгучая, всепоглощающая боль, которая сжигает сердце изнутри так же, как огонь испепелил эту деревню.
Каждый шаг давался тяжело, словно земля сама не хочет ее пускать. Пытается удержать от того, чтобы не увидеть самое страшное. Но она идет вперед. Каждый вдох обжигает. Сердце стучит в груди, да с такой силой, что казалось разорвется. Внутри поднимается темная волна отчаяния. Неужели ее родители, все кого она знала с детства, исчезли? Вспоминала радостные лица, оживленные голоса и смех. Дядя Аркадий, мама, отец, даже соседка Клава. Чувствует как эти воспоминания плавятся, превращаясь в золу, как и сама деревня. Слезы не текут. Их высушил жар. Стеклянный взгляд, тяжелое дыхание, стук сердца через раз.
Полина шла к своему дому. Она должна это увидеть. Должна. Ноги цепляют обломки, отбрасывают клочки угля и обгорелые доски, но она не замечает этого. В ее голове столько вопросов: Почему? За что?