Погода была сносная, но переменчивая, иногда накрапывал дождь, несильный и недолгий. Ночная вахта - вновь полуторачасовая. Управлять легко, океан лениво плещет о борта. Небо чистое, удивительно звездное, луна еще не появлялась, и поэтому звезды были особенно сочны. Я засветил "летучую мышь" и уселся на камбузе за дневник, но расслабился и задумался, глядя в небо.
В такие моменты было особенно приятно сидеть развалившись, вытянув ноги, и думать - ни о чем конкретно, просто просеивать всякое разное сквозь дремлющий мозг. И вдруг вспомнить удивленно, что помимо этого твоего мира, сжатого со всех, сторон океаном, есть еще и другой, огромный. Там живут твои друзья и враги, все мы - дети того мира, менее натурального, более сложного. И не можешь ты жить без него, тоскуешь - тянет...
Утро встретило нас отличным солнцем, теплым ветерком и спокойным океаном. Ветер дул с востока. И мы шли бейдевинд, не испытывая никаких хлопот с управлением. Но чего-то мне с утра не хватало, никак не мог сообразить чего. И внезапно осенило: голубь. Исчез голубь. Мы искали его по всему кораблю, но тщетно. Как, когда и зачем он покинул нас? Куда увлек его непонятный инстинкт? Смог ли он преодолеть девять сотен миль и добраться до суши? Это навсегда осталось тайной.
Не знаю, как для кого, а для меня исчезновение Юби означало, что путешествие вступало в финальную фазу...
Норман и Тур разговаривали с "Каламаром": речь шла о вероятном месте нашего рандеву, о координатах. Им оставалось до места встречи около ста пятидесяти миль, нам - около пятидесяти. Что-то вроде школьной задачки о двух поездах, экспрессе и почтовом: когда они встретятся? Задачка простая, но мы решили ее не сразу.
Назавтра Норман три часа торчал на верхушке мачты, пускал ракеты и жег аммоналовые шашки. "Каламар" делал то же самое, но никто никого не видел, хотя связь была постоянная. "Каламар" потерялся. И с координатами творилось нечто странное. Выяснилось, что за сутки пройдено всего двадцать три мили. Совершенно непостижимо, но истинно: мы попали в зону какого-то ненормального течения, и оно волокло нас против ветра.
К вечеру расчеты вдруг показали, что "Ра" и "Каламар" находятся в одной и той же точке. Безусловно, штурманские погрешности неизбежны, однако плюс-минус две мили не играют роли; это в пределах прямой видимости. Но мы все глаза проглядели, дежурили на крыше хижины, на мачте, а "Каламара" не было.
У них барахлил радиопеленг. Но мы все-таки попробовали дать им возможность нас запеленговать. Извлекли свою маленькую вспомогательную рацию и долго крутили ручку: "Ну, как?" - "Засекли, скоро догоним". Через час опять принялись крутить шарманку, пока не услышали в наушниках: "Хватит, ребята, мы вас видим".
Теперь и мы видели их. Они шли за нами с востока. Сказать, что мы обрадовались, - значит ничего не сказать.
Был спущен на воду "Зодиак", поставлен мотор, и Тур отправился на "Каламар" с официальным визитом, а заодно и для хозяйственных заготовок. Вскоре Жорж принялся сновать на "Зодиаке", как челнок, доставляя на "Ра" овощи и фрукты. Воду мы все-таки решили не брать. Зато Жорж привез изрядную груду мороженого, и оно исчезло мгновенно.
Кей вежливо склонился ко мне:
- Юрий, прошу прощения, на корме справа совсем развалился брезент.
Я взглянул на него удивленно: какой еще брезент? В эти минуты совсем забылось, что поход "Ра-2" продолжается и океану нет дела до наших свиданий. А брезентовую стенку действительно надо менять, теперь же, не откладывая. Только где взять материал для заплаты? Придется раздеть хижину, обкорнать ее покрытие - другого выхода нет.
Тур задерживался. В очередной раз подшвартовался "Зодиак", а он опять не приехал: что-то в гостях засиделся. Норман нервничал. Однако Тур разрешил ставить брезент, не дожидаясь съемок, к моему и Норманову удовольствию.
Съемки состоялись позднее, после ленча. Карло, Тур и Норман пилили ахтерштевень, делая его столь же коротким и безобразным, как и нос. Отпиленные куски папируса перетаскивали на крышу хижины и расстилали, как стелют сено для просушки, с тем чтобы потом уложить их на корме. В занятии этом не было ничего внепланового. Но сегодня, в окружении зрителей, под жужжание кинокамер, наш будничный труд выглядел немного театрально и "Ра" казался чуть-чуть декорацией, а океан - гигантским рир-экраном.
Подумалось тогда: вот и последние съемки. А давно ли были первые? Не вчера ли? Обед с вином, финиками и арбузом; Карло достал камеру, протер ее. Тур, увидев приготовления, сказал: "Минуту!" - и сменил свою металлическую ложку на сувенирную, русскую, деревянную... Не вчера ли начиналось путешествие на "Ра"?.. Вечность промелькнула мгновением.
"Каламар" выполнил программу, погудел и исчез, мачты скрылись за горизонтом, и на воде не осталось следов. Спасибо ему, но очень он нас растревожил.
Первое, что я заметил следующим утром, была снесенная напрочь брезентовая стенка на корме справа. Позвал Карло. Он посмотрел, покачал головой и сказал, что сомневается, можно ли ее восстановить. За последние дни корма здорово осела и волны хлестали через борт двумя водопадами. Какой брезент выдержит? Лучше будет, если снимем остатки стенки и окружим ими мостик. Отступим, так сказать, за внутренний пояс баррикад, отдав врагу предмостные укрепления.
Так и поступили...
Затем меняли стенку на носу. Сняли старую, прохудившуюся, и поставили свежий брезент, подаренный "Каламаром". Вернулись на корму - она продолжала оседать и крениться. Уже и мостик ощутимо клонился вправо. Возник разговор о надувной лодке. Она подвешена к хижине и бездельничает, а из нее можно бы соорудить на корме дополнительную стенку от волн...
Всё! Пора было прекращать путешествие. Хватит! Цель в принципе достигнута, задача выполнена. С того мига, как вдали показался "Каламар", психологически мы уже как бы приплыли. Тем труднее было дотягивать последние дни.
Был очередной радиоконтакт, и Ивон "обрадовала": "Ринг Андерсен" сломался, есть другое судно, которое предлагает свои услуги за тысячу долларов в сутки. Это неприемлемо, и она попробует предпринять еще что-нибудь: "Мальчики, не горюйте - до послезавтра!"
До послезавтра мы успели уложить поперек кормы "Зодиак", разминуться с норвежским танкером "Титусом" - и распрощаться с хорошей погодой. Небо обложили зловещие черные тучи, стал накрапывать дождь, дождь сменился ливнем, ливень - опять дождем. Все стало мокрым, скользким и холодным, постель и белье пропитались влагой. Ветер то налетал шквалами, то исчезал совершенно, и мокрый парус переваливался с боку на бок в такт крену корабля.
Под стать погоде было и наше настроение. Сидели в хижине, опустив брезентовый полог. Душно, влажно и тоскливо...
Ивон появилась в эфире с прекрасными новостями: правительство Барбадоса распорядилось выслать небольшое судно. Оно отбуксирует нас к острову в случае нужды. Проблема в том, что мы значительно уклонились к северу, нас может пронести мимо. Нужно постараться спуститься южнее Барбадоса, взять упреждение, как при стрельбе по движущейся цели. Удастся ли выполнить этот маневр? По словам Ивон, моряки единодушно утверждают, что, находясь в нашей позиции, попасть на остров невозможно.
Норман взялся за лоцию: есть, кроме Барбадоса, и другие острова. Но попытка не пытка - круто поменяли курс...
Шли наперерез волнам. Заливало нас теперь уже слева, со стороны двери в хижину, радости в этом - никакой. Дождь добро бы лил не переставая, так нет - то кончится, то начнется. А когда приходит дождь, обязательно меняется ветер, тут только смотри.
За парус боялись жутко, всякий раз, как заполаскивал, жмурились даже: вдруг не выдержит. Он уже два месяца был в работе, а запасного нет извели на брезентовые стенки. А стенка на носу вновь нуждалась в ремонте, и на корме тоже, но было неохота - лень, апатия, доберемся как-нибудь.
Барбадосское судно вышло, оно было уже не так и далеко: сигналы в наушниках Нормана были все слышнее. Рацию привязали к мачте, Норман, промокший, крутил рукоятки, переключал тумблеры: "Наши координаты такие-то, сообщите ваши". Оттуда отвечали: "Ладно, примерно через час будьте на связи, позовем".