— Давай лучше, — «племянник» увидел на столе вазочку с конфетами, — отправимся в атом «Золотого ключика».
— Видишь ли, — сдерживая улыбку, стал объяснять Мурзилка, — все атомы, из которых состоят пол и конфеты, железо и пух, человек и бабочка, в принципе одинаковы. Все они состоят из ещё меньших частиц — электронов, протонов и нейтронов.
— Однако я лучше буду жевать «Золотой ключик», а не откусывать щепки от пола, — возразил Шиворот-Навыворот.
— Видишь ли, — любезно улыбнулся Мурзилка, — атомы не продаются обёрнутыми в конфетную бумажку. И говорить об их вкусе нельзя. Вот когда они соединяются между собой…
— Ну хорошо, — кончил спор «племянник». — Значит, нам нужно стать совсем крошечными. Это я мигом. Ну что, поехали?
— Давай! — решительно произнёс Мурзилка.
— Царь! Царица! — сдвинул брови Шиворот-Навыворот. — Клоп! Мокрица!!!
Раздался щелчок — стало совершенно темно…
— Эй! — негромко позвал Мурзилка. Никто не отзывался. Мурзилка вытянул руки и растопыренными пальцами стал шарить вокруг. Пусто. Он сделал несколько шагов и упёрся в мягкую, пружинящую стену. Кверху она закруглялась, переходя, по-видимому, в свод.
«Всё-таки странно устроен атом», — мелькнуло у Мурзилки в голове. Держась одной рукой за стенку, он пошёл вдоль неё. Стена всё время заворачивалась внутрь, и, пройдя ещё шагов тридцать, Мурзилка понял, что сделал круг.
«Круглое помещение со стенами и потолком из какой-то толстой ткани», — догадался он.
Мурзилка нагнулся, нащупал край стены и поднял его. Снаружи хлынул свет. Мурзилка лёг и с трудом протиснулся через щель наружу. Здесь было светло. Помещение, в котором он до этого находился, походило на юрту — жилище степных кочевников. Недалеко лежала высотой с двухэтажный дом гора какого-то оранжевого и синего материала.
«Но где же Шиворот-Навыворот?» — озадачился Мурзилка.
— Э-ге-гей! — крикнул он.
В недрах матерчатой горы что-то зашевелилось, это шевеление стало подниматься вверх, всё выше, и наконец на поверхности появилась голова «племянника».
— Чего это? — изумлённо спросила голова.
Мурзилка и сам ничего не мог понять и с недоумением оглядывался вокруг. Невдалеке он заметил какой-то огромный механизм. Присмотревшись внимательнее, он с удивлением обнаружил, что это был… его собственный фотоаппарат. Но только небывалых, исполинских размеров.
И тут Мурзилка всё понял…
— Нас-то ты сделал меньше размером, — повернулся он к «племяннику», — а наши вещи не уменьшил. Вот это знаешь что? — показал он на юрту. — Это мой берет. А груда материала, в которой ты чуть не утонул, — твои штаны и футболка.
— А-а-а-а! — догадался наконец Шиворот-Навыворот. — Сейчас исправим. Царь, царица, клоп, мокрица!
Щелчок — и одежда заняла подобающее ей место.
— Но придётся тебе нас ещё уменьшить, — сказал Мурзилка, — великоваты мы пока.
— Ещё так ещё, — не стал возражать «племянник по разуму». Он прошептал заклинание, раздался щелчок…
— Так достаточно? — Шиворот-Навыворот присел отдохнуть на большой валун. — А он, кстати, откуда здесь взялся?
— Это обыкновенная пылинка. Такого мы теперь размера. Но нам нужно стать ещё намного-намного меньше.
— Намного-намного? — «Племянник» кинул в сторону камешек. — Попробуем… Царь, царица, клоп, мокрица!
Щелчок — путешественники находились в пустынной местности. Лишь далёко на горизонте возвышалась огромная скала.
— Это камешек, что лежал рядом с пылинкой. Ты его ещё бросил, — пояснил Мурзилка. — Но нам нужно стать ещё меньше.
— Ещё? — Шиворот-Навыворот вытер со лба пот, одна капелька упала на землю.
Смолкли последние звуки заклинания. Перед путниками простиралась безбрежная гладь моря. Силуэт какого-то вроде бы корабля виднелся вдали.
— Это твоя капелька, — указал на море Мурзилка. — Но нам нужно стать ещё меньше.
— А как мы назад вернёмся? А если заблудимся в этих скалах-морях? Ну ладно, — вздохнул «племянник». — Царь, царица, клоп, мокрица!
Раздался щелчок…
…Довольно-таки идиллическую картину увидели Мурзилка и Шиворот-Навыворот.
Ласково светило солнце. На детской площадке собралась группа ребят. Они играли в песочнице, прыгали по «классикам». Один из мальчиков пиликал на скрипке, другой, в очках, нахмурив лоб, изучал толстенную книгу.