Должен был принадлежать.
Но Василису провели. Один коварный оборотень оказался неплохо подкован в искусстве сбивания с толку.
Изобретательница лежала на грязном полу в луже крови, с откушенной до локтя рукой. Её ресницы трепетали, сама она была бледна и беззвучна.
А плач не стихал. И шёл он со стороны…
– Фир! – вздрогнула дриада.
– Явилась, – со спесивой насмешкой отозвался тот, вышагнув из теней, как из параллельного мира. Он щёлкнул пальцами – и плач оборвался, как будто его отрубили. Рот принца-подделки был окровавлен, золотой с белым камзол – заляпан всё той же кровью. – А ты долго. Пока тебя не было, решил вот подкрепиться твоей подружкой. Вы же у нас не разлей вода. Думал, ты быстро прибежишь. Как же! Сорок восемь часов прошло. И это отродье что-то не спешит сдохнуть… Мда.
Он покосился на Дивину, которая мелко и рвано дышала с закрытыми глазами и действительно не собиралась умирать. Хотя любой заурядный житель Эльмирии скончался бы от такой травмы за довольно короткий срок.
Похоже, тот нелепый детский поцелуй и впрямь связал их с Василисой. Не потому связал, что это какая-то магическая особенность первого поцелуя. Отнюдь. Просто то, во что ты веришь, однажды может стать правдой.
Василиса верила.
Теперь, пока жива она, Дивина тоже будет жить.
Узел, затянувшийся на сердце, слегка ослаб. Но Фанпайя приближался, и в уме кристаллизовалась жуткая догадка:
– На самом деле тебя не пугает ловец снов, верно?
– Само собой, моя умная девочка, – мерзко осклабился тот. – Я нарочно изобразил испуг. Умелая инсценировка, не находишь? Твой наивный приятель из мира мёртвых сразу же доложил тебе о моей так называемой слабости, и ты побежала сюда без должной подготовки. Я молодец, да?
Он поведал ей лишь полуправду. В тот день на него действительно накатили и ужас, и паника, и непонятная гложущая пустота. И он на самом деле долго приходил в себя после встречи с духом шута. Но потом Фир догадался оживить статую лиса, замурованную суть одного из своих славнейших предков, которую предварительно уволок из скульптурного ансамбля – про запас.
Суть предка удвоила… Нет, даже утроила его мощь и погнала опасения, более неуместные. Чтобы достичь финала, ему оставался сущий пустяк.
Он в полсекунды уничтожил разделявшее их с Василисой пространство, на ходу обзаводясь девятью огненными хвостами и вырываясь из рыхлого донорского тела, чтобы превратиться в ошеломительно стройного, привлекательного мужчину в белоснежном деловом костюме.
Тело, без которого лис не смог бы закрепиться на Эльмирии, так и осталось стоять позади с опустевшими глазницами, словно старый разношенный скафандр. А мужчина сграбастал Василису за талию, вонзая длинные когти ей под рёбра.
– Вот неувязочка, правда? – промурлыкал он. Лощёный, импозантный, расслабленный, он с жадной одержимостью втянул носом воздух возле её ключицы. – Мне плевать и на твой ловец, и на твоего шута. Я ловко отыграл свою партию, и теперь ты станешь моей. М-м-м… Сладкая.
Чтобы ответить или попытаться вырваться, Василисе понадобилось бы самообладание. А у неё, как назло, зуб на зуб не попадал. Её трясло, как при болотной лихорадке, и она едва бы смогла связать слова в предложение. Вдобавок эта тёмная, злокачественная аура, что клубилась вокруг оборотня, как будто выкачивала из неё весь свет и всё тепло. Отнимала волю, по крупице вытягивала стихийные дары.
– Что, попалась? – ухмыльнулся девятихвостый красавчик, безжалостно укрощая её прикосновениями. В его глазах плясало инфернальное пламя. – Мы должны стать одним целым, и я намерен прочно сцементировать наш союз. Я тут подумал… Съесть тебя по частям было бы энергетически невыгодно. Неэффективно. Так что не переживай. Я просто впитаю тебя всю целиком. Смотри.
Он вжал её в себя с такой силой, что воздух вылетел у Василисы из лёгких. По венам будто пустили ток высокого напряжения. А затем она с содроганием ощутила, что в области тесного контакта границы её тела начинают попросту таять.
Многие в её прежнем мире частенько теряли себя. Только происходило это несколько иначе. Они растворялись в нуждах и интересах близких людей, забывая о собственных потребностях.
Но чтобы прямо так, без всяких переносных смыслов, взять и растаять… Вместе со своей любовью, жаждой свободы, вместе со стремлениями и мечтами? Нет, пожалуйста, не надо!