Трапезная в сравнении со всей этой запредельной роскошью смотрелась несколько буднично. Зато стряпня – выше всяких похвал. Едва Василиса попробовала суп, как её уже было за уши от тарелки не оттащить. Это же касалось и второго блюда, и третьего, и десерта. "Невеста принца" увлечённо поглощала еду, проявляя поистине зверский аппетит.
Кто угодно на месте Фанпайи ужаснулся бы и возопил: "Уберите от меня этого троглодита!". Но принц, подоспевший к обеду чуть позже остальных, искренне любовался своей гостьей, пододвигал к ней горшочки с ароматными яствами, подкладывал ей на колени салфетки и с улыбкой приговаривал: "Кушай, моя хорошая, кушай".
"Псих, – думала Василиса, будучи не в силах оторваться от сладкого и жадно уминая остатки торта со сливками. – Чего он ко мне прицепился?"
Ей бы куда больше понравилось, прицепись к ней Масаронг. Но тот держался бесстрастно, отрешённо, как тень своего повелителя. У него, казалось, и желаний совсем не было. Просто молчаливый прислужник. Приложение к хозяину, только и всего.
Фанпайя же не сводил с Василисы глаз. Он восторженно провожал взглядом каждую ложку, которую она отправляла в рот. Бесцеремонно пялился на её плечи, вырез, талию. А когда она доела, без предупреждения ухватил её за руку и надел ей на запястье тонкий жемчужный браслет.
– Подарок невесте, – хихикнул принц и, не дождавшись реакции, рванул из-за стола прочь.
Масаронг, Пирэйн и Дадкалато дружно покосились на высочество, улепётывающее к выходу из трапезного зала.
"Ну точно псих!" – подумала Василиса, впервые за долгое время испытав раздражение, отвращение и неприязнь. Но особенно острым было желание выбраться из того болота, где она медленно, но верно увязала. Невеста принца? Что?!
С неё как будто спало оцепенение. Наполнив желудок, она словно очистила своё сознание. Теперь там был наведён порядок. И понимание того, что она влипла, – причём, влипла по-крупному, – пришло к ней в полном объёме.
Захотелось бежать без остановки. Мчаться, лететь на сверхзвуковых скоростях – к Хоанфи, которого нет. Воспользоваться ключом, отпирающим двери маяков (который, видимо, утерян навсегда). И переправиться в очередной новый мир.
Но с новыми мирами ей катастрофически не везло.
Здесь, где, казалось бы, всё гладко, утонченно и возвышенно, Василису, по иронии судьбы, преследовали старые беды.
Только если раньше жениться на ней планировал всего-то сельский староста, то сейчас это был целый принц.
Сведя брови к переносице, она подёргала на руке злосчастный браслет.
– Ты что! – шёпотом воскликнул Дадкалато. – Не вздумай снимать! Его высочество обидится. А обиженный принц – твоя верная смерть.
"Вот засада!" – подумала Василиса. А вслух сказала:
– У вас прогулки разрешены? Хочу на окрестности посмотреть.
Учёный с шутом установили зрительный контакт поверх её головы, долго друг дружку гипнотизировали, а потом и вовсе уединились в углу и давай перешёптываться. Натуральные заговорщики. Телохранитель вопросительно приподнял бровь. Василиса выдавила глупую улыбку, не зная, то ли смеяться ей, то ли плакать.
– Ладно, – озвучил решение Пирэйн. – Мы же не в тюрьме, в конце концов. Думаю, против прогулки принц возражать не станет.
Василису отконвоировали в город, предварительно набросив ей на плечи шуршащую золотистую пелерину, дабы не выставлять напоказ прелести, на которые совсем недавно пялился Фанпайя.
Масаронг предложил ещё и маску на "невесту" надеть, чтобы наверняка, но эту светлую идею отвергли. Тогда телохранитель тайком напустил на Василису чары под названием "пластическая хирургия", совершенно изменив для посторонних её лицо. Не хватало ещё, чтобы её запомнили. А её запомнят, она ведь обязательно наломает дров.
Пирэйн и Дадкалато вышагивали впереди и постоянно шушукались.
– Отведем её в концертный квартал, – предлагал шут.
– Музыка потерпит. Сперва покажем ей планетарий, – стоял на своём учёный.
– А если в зоопарк?
– Тогда уж лучше на выставку машин.
– А может, на пляж?
Слух Василисы зацепился за знакомое слово:
– Пляж?
Она уже была там, когда их с Хоанфи расщепило во время перемещения. Правда, валялась она на берегу в глубоком обмороке, но шелест волн и оголтелые крики чаек каким-то чудесным образом в подсознании запечатлелись. Ей нужно было туда, во что бы то ни стало. Вернуться к морю, откуда всё началось. Отыскать след своего спасителя. Хоанфи ведь наверняка оставил какую-нибудь зацепку: не отпечаток стопы на песке, так хоть знак в небе. Какой-то указатель непременно должен быть.