Я был чертовски прав.
— Черт, Пи, с тебя прямо сейчас, блядь, капает.
— Лука, — хнычет она, но ее тело явно находится в другом состоянии, чем ее разум, потому что, когда я сгибаю пальцы внутри нее, девушка сильнее прижимается ко мне, и влага стекает по моим пальцам на руку.
— Тебе нравится ходить вокруг и выглядеть как грязная шлюха, не так ли? Чувствуешь себя сильной, зная, что все мужчины хотят тебя?
— Нет, — хнычет она.
— Давай заключим сделку.
Она мотает головой из стороны в сторону, пытаясь не обращать внимания на то, что делают мои пальцы, погруженные глубоко в нее.
— Мы позволим им посмотреть... пока. Но никто другой не прикоснется к тому, что принадлежит мне.
— Лу. — Ее голос хриплый, ее тело балансирует на грани оргазма.
Необходимость подтолкнуть ее. Видеть, как она снова падает из-за меня, — это слишком много, чтобы отрицать.
Почти.
— Вот дерьмо. Лу. Нет, — хнычет она, приваливаясь к моей машине, когда я вырываю свои пальцы из ее тела.
Ее грудь вздымается, соски все еще блестят от моего внимания. Ее глаза округлились, и я знаю, что, если бы мог лучше видеть, ее щеки и грудь были бы ярко-красными от того, что она почти освободилась.
Подняв руку, я максимально использую ее приоткрытые губы и ввожу их внутрь.
— Обсоси их дочиста.
Ее глаза снова расширяются от удивления, но что бы она ни увидела в моих, Пейтон делает то, что ей велено.
Я едва не кончаю в штаны, как гребаный школьник, когда ее язык ласкает меня.
Стиснув зубы, я снова отдергиваю пальцы.
— Хорошая девочка. — Я делаю шаг назад, и девушка оседает еще ниже, колени едва удерживают ее на ногах. — Я говорил серьезно, Пи. Никто больше к тебе не прикоснется. — Наклонившись, я смотрю ей в глаза, чтобы она поняла, насколько я серьезен. — Даже твой ублюдочный парень. — Это слово горчит у меня на языке, но я не могу оставить его невысказанным после того, как увидел их вчера.
— М-мой п-па... — Она поджимает губы, видимо, понимая, что я действительно наблюдал за ней.
Девушка нервно сглатывает.
— А теперь отойди от моей машины. Из-за тебя она выглядит дешево.
У нее отвисает челюсть от шока, когда я хватаюсь за ткань ее толстовки и оттаскиваю ее в сторону.
Она отшатывается от меня, оборачивая ткань вокруг себя, чтобы прикрыться.
Это чертовски обидно, но я оставлю это. Пока что.
— Лу, подожди. Пожалуйста.
Я делаю два шага к водительской двери, прежде чем понимаю, о чем она просит.
Засовывая руку в карман, я вытаскиваю ее наличные вместе со своим бумажником.
— Это все, что тебя волнует? — говорю я, бросая ей купюры.
Пейтон хочет опустить взгляд, собрать их, но не делает этого. Ее глаза не отрываются от моих, умоляя остановиться.
Она может пытаться делать это сколько угодно. На самом деле ей нужно понять, что это только начало.
Открыв бумажник, я смотрю ей прямо в глаза, когда задаю свой следующий вопрос.
— Так сколько стоит трах пальцами?
С ее губ срывается сдавленный крик, и я достаю из бумажника несколько купюр. Понятия не имею, сколько там, но мне абсолютно наплевать.
Я бросаю ей деньги, а затем распахиваю дверь машины и падаю на сиденье.
Выезжая с парковки, смотрю в зеркало и вижу, что она сидит на земле, обхватив голову руками.
У меня сводит живот. Маленький мальчик внутри меня хочет пойти и обнять девушку, которая была всей его жизнью. Помочь ей собрать кусочки воедино и сказать, что все будет хорошо.
Но он уже давно ушел. Человек на его месте ничуть не заботливее того, кто убил этого милого мальчика.
ГЛАВА 7
ПЕЙТОН
Слезы продолжают катиться по щекам, пока еду обратно к дому тети Фи. Мое тело дрожит, пока те несколько мгновений с Лукой прокручиваются у меня в голове. Каждое злобное слово насмехается надо мной, каждое колючее оскорбление и намек на то, что я шлюха, причиняют мне все большую боль с каждым разом, когда я их слышу. Но, несмотря на все это, моя кожа все еще горит от его прикосновений. Мышцы тела напрягаются при воспоминании о его пальцах внутри меня.
Я была так близка. Так близка к тому, чтобы на несколько секунд забыть о своей реальности, а он забрал это у меня.
Всхлипываю, когда останавливаюсь перед домом.
Я не могу войти туда в таком виде, тетя Фи посмотрит на меня и потребует рассказать, что случилось.
Конечно, я могу солгать. В моей жизни хватает поводов для слез, но она сразу все поймет. Она поймет, что сейчас все по-другому. Так и есть. Все по-другому, потому что речь идет о нем. Единственном человеке, которому я когда-либо отдавала свое сердце.
Вместо того чтобы заглушить двигатель, я отъезжаю от обочины.
Я не могу сидеть здесь, боясь, что кто-то заметит, и не могу войти внутрь, пока не возьму себя в руки.
Я еду по городу, мечтая о том, чтобы вернуться в Роузвуд и посидеть на пляже. Слушать шум волн — идеальный вариант, когда нужно отвлечься от собственных мыслей.
Мы с Лукой часто проводили часы на пляже после наступления темноты, просто лежа на прохладном песке и отрешаясь от мира.
У меня щемит в груди. Чего бы я только не отдала, чтобы вернуться в более легкие времена с ним.
Я нахожу кофейню в центре города и заказываю себе самый большой горячий шоколад со всеми вкусностями, которые у них есть, а затем заезжаю на парковку, откидываюсь в кресле и даю себе время отдышаться.
Время, проведенное с Лукой, было насыщенным. Часть меня удивлена его жестокостью, его потребностью причинить мне боль. Но другая часть — нет. Я уже видела эту его сторону. Но раньше это было направлено только на его отца или иногда на игрока соперника, который задевал больное место. И никогда — за исключением того момента, когда я уехала, — это не было направлено на меня.
При мысли о его прикосновениях у меня по позвоночнику пробегает дрожь. Несмотря на то что они были порочными и пропитанными ненавистью, в то же время именно такими, как я и ожидала. Как только он провел большим пальцем по моему соску, те самые электрические искры, которые я слишком хорошо помню, пронеслись по моему телу, атакуя мои нервные окончания.
Мои соски снова затвердели, пульсация в клиторе вернулась после моего утраченного оргазма. Откинув голову назад, закрываю глаза и делаю долгий, медленный вдох. Я почти чувствую призрак его пальцев, все еще находящихся глубоко внутри меня.
Вскидываю голову, когда осознаю, что делаю.
Что, черт возьми, со мной не так?
Я не хотела этого. Не просила об этом. Так почему же сижу здесь и фантазирую об этом?
Трясу головой, щеки пылают от осознания того, что я позволила бы этому продолжаться сегодня вечером, а, возможно, даже больше, будь у меня такая возможность.
Неважно, какие злобные слова он мне наговорил. Я снова была с Лукой. Что-то в его присутствии затронуло мою душу.
Он тоже это знал.
Именно поэтому играл со мной.
Горячий шоколад уже давно закончился, когда я снова завожу мотор, чувствуя, что смогу войти в парадную дверь тети Фи и не выдать себя сразу же.