— Чушь. Твоя мама хотела бы, чтобы ты повеселилась.
— Но дело не только в этом. Есть еще вся эта ерунда с Лукой и...
— Да пошел он, — огрызается Летти, и злобность в ее голосе удивляет меня. — Ты не можешь быть несчастной из-за него. Это чушь собачья. В субботу вечером мы отрываемся.
— Я обещала тете Фи, что проведу выходные дома.
— Прекрасно. Но как только солнце сядет в субботу вечером, ты наша. Она даже может прийти, если захочет.
— На вечеринку в колледже?
Элла пожимает плечами.
— Ты же знаешь, какое безумное дерьмо там творится. Никто, наверное, даже не заметит.
— Какой бы забавной ни была эта идея, я думаю, она предпочла бы втыкать иголки себе в глаза.
— Справедливо.
— Хорошо, — говорит Летти, вскакивая с места, где стояла на коленях на полу передо мной. — Переодевайся. Купи платье. А потом мы пойдем есть тако. Я угощаю. — Она подмигивает мне, и я не могу не улыбнуться.
Понятия не имею, как мне посчастливилось найти этих двоих среди всего того дерьма, что окружает мою жизнь сейчас, но я не могу быть более благодарной.
С пакетом, в котором лежит платье, Элла и Летти ведут меня в ресторан на ужин, нас усаживают в центре огромного зала и вручают меню. Летти заказывает кувшин «Маргариты», прежде чем официант успевает убежать, а также бутылку воды для нее, поскольку она за рулем.
Они поддерживают легкий разговор, как можно дальше от мертвых матерей и злых бывших лучших друзей.
Все замечательно.
Просто фантастически.
Пока не входит он.
ГЛАВА 23
ЛУКА
Весь оставшийся вторник я провел, запершись в своей комнате. Но как бы ни был измотан, я не мог отключиться. Все стало еще хуже, когда я узнал, что Пейтон начала свою смену.
Леон был там. Я знал, что она в безопасности. Но мысль о том, что эти люди могут попытаться что-то сделать и не прийти ей на помощь, не давала мне покоя.
Но я знал, что она не хочет меня видеть. О чем ясно дала понять в понедельник вечером, когда использовала меня для того, что ей было нужно, а потом отбросила, как камень.
Я заслужил это. Знаю, что заслужил. Но, черт возьми, от этого не перестает быть больно.
Я должен жаждать мести после того, что она сделала. Пейтон не должна обладать властью, чтобы причинить мне боль. Но она обладает. И так было всегда.
Несмотря на стук Леона, который заставил меня подняться с кровати сегодня утром, чтобы идти на занятия, я вышел из своей комнаты только после того, как все ушли. Мне не хотелось иметь дело с людьми, и я действительно не хотел идти и сидеть на лекции, когда уже знаю, что не услышу ни слова.
В чем смысл? Какой смысл во всем этом?
Если уйду из футбола, как грозился сделать, то, скорее всего, мне даже не найдется места в университете.
Коту под хвост пойдет не только моя футбольная карьера, но и все мое будущее.
Действительно ли я хочу начать все сначала?
Огромная часть меня говорит «да». Воспользоваться шансом начать все сначала, чтобы отец не контролировал меня на каждом шагу. Быть самим собой. Кем бы ни был Лука Данн, не будучи квотербеком. Я не уверен, что он вообще существует.
Все в моей жизни, сколько я себя помню, было связано с футболом, с НФЛ, с успехом, с победой, наградами, кайфом.
Я смотрю на свою полку, где хранятся все эти трофеи.
Они ничего не значат. Абсолютно.
Конечно, победа — это здорово. Победа над другой командой — это кайф. Но это не настоящее счастье.
Это пустота.
Уходишь от ощущения победы, и что остается? Воспоминания.
Ладно, у меня есть моя команда, с которой я могу отпраздновать, и отчаянные фанатки. Но даже это уже надоело.
Я стону, уткнувшись головой в подушку, чтобы Леон не услышал меня из соседней комнаты.
Ненавижу всю эту неизвестность. Все эти вопросы.
Я просто хочу быть счастливым и жить дальше, а не думать о прошлом и давлении, которое тянет меня вниз на каждом шагу.
Вздрагиваю, когда через несколько минут раздается стук в дверь.
— Ты готов? — спрашивает Леон, одетый и готовый к выходу.
— Эээ...
— День рождения Кольта.
— Уф, — ворчу я, обхватывая рукой шею и потягиваясь.
— Я не буду придумывать отговорки о том, что ты заболел. Ты либо вытащишь голову из задницы и придешь, либо скажешь ему сам.
С первого курса мы всегда ходили куда-нибудь в приличное место на дни рождения друг друга. Это традиция, которую я завел. И сейчас же я чертовски жалею об этом.
Тогда я претендовал на место стартового квотербека и был готов на все, чтобы показать свое лидерство и доказать, что заслуживаю его.
Теперь подумываю о том, чтобы отказаться от всего этого.
— Блядь, да. Я иду. Дайте мне десять минут.
Может, я сейчас и проебываю все в своей жизни, но отказываюсь навязывать свое дерьмо остальным членам команды. Может, они все и расстроены тем, как закончился наш сезон, но уже готовятся начать все заново через несколько месяцев. Чтобы доказать свое место и сделать наш выпускной год лучшим сезоном.
Хотел бы я разделять их оптимизм.
Я сижу на заднем сиденье BMW Леона, пока он, Кольт и Эван спорят о какой-то ерунде, о которой я не имею ни малейшего понятия. Не обращая на них внимания, я просто смотрю в окно. Может, я и согласился поехать, но никто ничего не говорил о том, что мне нужно получать удовольствие. Мой урчащий желудок, однако, полностью согласен на тако, о котором кто-то упоминал ранее.
Я вспоминаю прошлый год, когда мы ходили в тот же ресторан — единственный, который Кольт когда-либо выбирал, если у него была возможность, — и мечтаю, чтобы все было именно так.
Улыбка появляется на моих губах, когда я вспоминаю, как мы все флиртовали с нашей официанткой, пытаясь выудить у нее немного текилы. Ей, должно быть, было за тридцать. На пальце у нее было обручальное кольцо, но я не думаю, что когда-либо видел, чтобы кто-то краснел так яростно, как она.
Это была отличная ночь.
Мы так и не получили желаемого алкоголя. Но наверстали упущенное, когда вернулись в дом.
Однако в этом году больше половины из нас могут получить выпивку на законных основаниях, что несколько скрашивает веселье.
Я следую за ребятами, пока мы пробираемся по торговому центру, зарабатывая несколько заинтересованных взглядов, замечаний и шепотков.
Только когда нас направляют к нашему столику в ресторане, я поднимаю глаза, а когда это делаю, то встречаюсь взглядом с ее серебряными глазами, и, клянусь Богом, мир уходит у меня из-под ног.
Я останавливаюсь, в результате чего пара парней сталкивается со мной спиной, а все остальные поворачиваются ко мне, чтобы понять, что происходит.
— О, черт, — выдыхает Леон.
— Я ухожу, — говорю я, делая шаг назад, полагая, что парни уже отошли.
— Куда это ты, блядь, собрался? — спрашивает Кольт, совершенно не обращая внимания на то, что моя жизнь рушится.
Я снова отступаю назад, но ему это не нравится. Он кладет руку мне на плечо, и толкает меня к свободному месту прямо напротив нее.
Я не свожу с нее глаз, но ее взгляд прикован к полупустой тарелке, стоящей перед ней, в то время как Элла и Летти склонились к ней.