Я смотрю на свое новое маленькое черное платье, висящее на дверце моего шкафа, но даже его вид не может вызвать улыбку на моем лице.
Сегодня слишком тяжело. Все болит слишком сильно.
Тетя Фи, Элайджа и Кайден сделали все возможное, чтобы сделать этот день особенным, но отсутствие мамы в моей жизни никогда не ощущалось так остро.
Я опускаю голову на руки. Я думала, что скучала по Либби, когда она пошла своим путем, выбрав жизнь наркомана, а не свою семью. Думала, что мне было одиноко, когда мы уехали из Роузвуда. Но я и понятия не имела.
Стоять в больнице в одиночестве, когда два человека, которых я любила больше всего на свете, находятся в критическом состоянии, и не иметь возможности найти сестру, не говоря уже о том, чтобы дозвониться до нее и рассказать, что происходит.
Это было настоящее одиночество.
А еще это был единственный раз, когда я чуть не позвонила Луке. Единственный раз, когда почти поддалась своей потребности в мальчике из моего прошлого, который всегда подхватывал меня, когда я падала, который всегда обнимал меня, когда мне было больно.
Я просидела несколько часов, глядя на его имя, пока кнопка вызова дразнила меня.
Я понятия не имела, был ли это вообще его номер. Но в те часы, когда я не знала ничего, кроме страха и отчаяния — Лука был единственным, кого я хотела.
Сейчас, когда сижу здесь и, к счастью, покинув больницу спустя несколько недель вместе с одним из тех людей и нашим ангелом-хранителем, которым является тетя Фи, я задаюсь вопросом, что бы произошло в тот день, если бы я прошла через это и рассказала ему о ситуации, в которой оказалась.
Пришел бы он на помощь или назвал бы меня лгуньей и снова отвернулся от меня?
Возможность последнего только усиливает муки и утрату, которые я сейчас испытываю.
— ПэйПэй? — раздается маленький голосок на лестнице. — Ты идешь?
— Да, одну минуту.
Глубоко вздохнув, я встаю перед зеркалом и достаю из шкатулки мамино ожерелье. Мы с Либби купили его ей на день рождения, и она никогда его не снимала.
Теперь это единственная вещь, которая помогает мне чувствовать себя ближе к ней.
Я прижимаю медальон в виде сердца из белого золота к груди и провожу пальцами по волосам.
Собравшись с духом, я выхожу из комнаты, надеясь, что моего храброго вида будет достаточно, чтобы убедить Кайдена, что со мной все в порядке и что я наслаждаюсь днем, который он запланировал для меня с тетей Фи на этой неделе.
— Ты очень красивая, ПэйПэй, — говорит он, когда я появляюсь на кухне, где он хватает с тарелки еду, которую тетя Фи собирается вынести на улицу.
Я оставила планы Кайдену, и он решил, что в этом году на мой день рождения нужно устроить пикник.
Сейчас январь, но мы во Флориде, так что, думаю, это не так уж плохо. Хотя мы могли бы быть на Аляске, и я бы согласилась на это, если бы это означало видеть его улыбку.
— Кайден, — отчитывает его тетя Фи, когда, вернувшись, находит его с набитыми едой щеками, как у хомячка.
— Что? — спрашивает он, оглядывая еду.
Закатив глаза в притворном раздражении, она подходит к нему.
— Может, тебе помочь?
Я смотрю, как они оба уходят, забирая последние несколько тарелок, чтобы унести их.
Для нас четверых еды слишком много, но я ценю этот жест.
Тетя Фи пыталась убедить меня пригласить Эллу и Летти, да и вообще кого угодно, но я не смогла. Они и так уже втянуты в эту историю с Лукой глубже, чем мне хотелось бы. Если они узнают правду раньше, чем он, это будет не очень хорошо.
Может, я и сказала Луке правду пять лет назад, но это не значит, что с тех пор я не скрывала от него нечто чертовски важное. И я знаю, что в какой-то момент мне придется признаться и разобраться с последствиями. Я просто должна понять, что речь едет не только о нем или обо мне. Речь идет о маленьком мальчике. О том, чья улыбка озаряет каждую комнату, в которую он входит, и чье сердце — чистое золото, несмотря на все то дерьмо, которое на него вывалили за эти несколько лет.
— Ух ты, выглядит потрясающе, — говорю я, вкладывая в свой голос как можно больше благоговения, когда вижу баннеры и воздушные шары, которыми усеян задний двор.
— Тебе нравится, ПэйПэй? — спрашивает Кайден с надеждой, сияющей в его глазах.
— Очень нравится, малыш. Спасибо тебе большое. — Я опускаюсь на корточки и крепко обнимаю его, надеясь, что к тому времени, как отстранюсь, я смогу контролировать слезы, которые так и норовят хлынуть из глаз.
— Так, кто хочет есть? — спрашивает тетя Фи, как будто знает, что мне нужен выход, пока я не развалилась на части.
— О, вау, — говорю я, искренне потрясенная, когда вижу торт. — Вы двое его сделали? — спрашиваю я, разглядывая двухъярусный торт с цветами из розовой глазури по всему периметру.
— Мы, — гордо заявляет Кайден, подходя ко мне сзади. — Глазурь похожа на пластилин, но вкуснее.
— Просто чудо, что у нас остались цветы, чтобы украсить его, — легкомысленно шутит тетя Фи, когда мы все садимся за стол.
— С днем рождения, Пейтон, — говорит Элайджа, наливая мне бокал шампанского, поскольку я теперь официально могу употреблять алкоголь.
— Спасибо.
— Я знаю, что это, наверное, не совсем то, как ты представляла свой день рождения, но надеюсь...
— Все прекрасно, тетя Фи. Большое спасибо за... за все.
— В любое время, девочка. Ты ведь знаешь это, правда? Приступай. Подозреваю, что тебе нужно набить желудок перед сегодняшним большим вечером.
Я смеюсь, с удовольствием притворяясь, что это будет первая ночь, когда я пойду пить. Мы все можем притворяться время от времени.
Мы болтаем о всякой ерунде. Элайджа говорит о том, что через несколько дней снова отправится в командировку, а Кайден рассказывает нам все свои безумные истории о том, что они с тетей Фи затевают, когда я ухожу из дома.
Все идеально, насколько это возможно в данных обстоятельствах, пока не захлопываются задние ворота, переключая все наше внимание на другой конец двора.
— О боже! — выдыхает тетя Фи, когда мой взгляд падает на человека, которого я не хотела видеть в этом доме или дворе без приглашения.
— Л-Лу, — заикаюсь я, вставая со стула и становясь перед Кайденом в жалкой попытке спрятать его.
Лука держит в руках огромный букет цветов, гораздо больший, чем я когда-либо получала, и поздравительную открытку, но, как и предполагала, не я являюсь объектом его внимания, потому что его взгляд прикован к маленькому мальчику, которого я не в состоянии защитить прямо сейчас, как обещала себе.
— Пейтон? — шепчет Лука, подходя ближе, его брови сходятся вместе, и, не имея другого выхода, я отхожу в сторону, позволяя Луке впервые увидеть Кайдена как следует.
Оба потрясенно ахают, замечая сходство в лицах друг друга. Сходство, на которое мне приходилось смотреть каждый день с момента рождения Кайдена.
— П-Пейтон. Он... он мой?
Его вопрос врезается в меня из ниоткуда, шок лишает меня дара речи на несколько секунд, но прежде чем я успеваю ответить, все вокруг расплывается, голова кружится, и темнота поглощает меня, когда мое тело сдается.