Вернер Гегенман щелкнул выключателем настольной лампы, и комната погрузилась в темноту. Но мысль о том, что Квета Коткова могла о чем-либо догадываться, продолжала вертеться у него в голове. Лишь окончательно решив сказать ей, кто он и чем занимается, он успокоился и уснул. Это было уже на рассвете.
Предполагаемая трехдневная остановка в Брно затянулась на неделю, на семь восхитительных дней, о которых Вернер Гегенман не мог забыть даже в Праге, куда он заехал всего на пару дней.
Времени было не так уж много, чтобы успеть сделать все, что он запланировал, но самое главное ему удалось осуществить.
Благодаря Бедржиху Видлаку он был принят в иностранном отделе Союза чехословацких журналистов, где вручил все свои опубликованные статьи о Чехословакии, и в министерстве транспорта.
Вернер Гегенман уезжал чрезвычайно довольным. Он вез с собой массу заслуживающей внимания информации, которую можно было использовать для написания дальнейших статей о Чехословакии.
VI
Сначала это была сторожка, потом ее переделали в охотничий домик, а теперь здесь снова сторожка. Много лет назад ее построили по приказу графов Шварценбергов. Такие сторожки служили маяками в необозримом море шумавских лесов.
Сегодня уже никто, наверное, не мог бы с уверенностью сказать, сколько лесников прошло через эту сторожку. Их было много. Может быть, немногим меньше, чем форелей, резвящихся в кристально чистой воде в месте слияния Белого ручья и Лосенице. Милан Немечек мог сам назвать по меньшей мере полдюжины лесников, с которыми там познакомился.
При смене они заочно передавали его друг другу, словно он входил в инвентарь сторожки. Сменявшийся лесник говорил своему преемнику, что в сентябре в сторожке на пару дней появится постоянный клиент Немечек. Он из Праги, но тем не менее приличный парень. Приезд его отмечался всегда. Или в трактире на Свойше, или где-нибудь еще. Со временем это даже превратилось в некий ритуал, хотя Милан Немечек, по обыкновению, оставался в сторожке лишь на два-три дня, обходил свои места и потом продолжал свой путь, который вел к Модраве или же к Кашперским горам.
Коренной пражанин, Немечек был твердо убежден, что отпуск надо проводить только так. И действительно, он всегда возвращался в Прагу в приподнятом настроении, отдохнувший, заряженный новой энергией, которой обычно хватало на год. Своим «возрождением», как он называл это отпускное время, он был обязан не только многоцветию красок шумавского бабьего лета, навевавшему какое-то особое спокойствие; Шумава неоднократно встречала Немечека и дождливой погодой, которую ей может простить лишь тот, кто ее действительно любит. Своим физическим и духовным возрождением он был обязан также людям, с которыми встречался. У него было там много друзей, которых он ценил, и они ценили его. У них были различные профессии, но все они были искренни и доброжелательны. У каждого были свои слабости и свои достоинства, были там люди суровые и мягкие, застенчивые и безудержно веселые. Жили они без притворства, открыто, не переносили фальши, потому что в этом краю для нее не было места ни в природе, ни среди людей.
Милан Немечек как-то попытался разобраться в том, почему же именно этот забытый богом уголок земли так очаровал его. Он отыскал много причин, но дать точный и исчерпывающий ответ так и не сумел. И тут он вспомнил одно высказывание Есенского: «Если человек знает, почему он любит, значит, он не любит». Больше он уже не занимался таким философствованием. Просто он любил этот край таким, какой он есть, и все в этом краю.
Проводил здесь свой отпуск Милан и сейчас, в первые сентябрьские дни 1970 года. Он проснулся рано утром, как обычно просыпался в Праге. Только здесь ему не нужно было вскакивать с постели, чтобы проглотить наскоро приготовленный завтрак и бежать на трамвай. Здесь у него была уйма времени. Он мог полежать и насладиться тишиной, спокойствием и утренней негой. Подосиновики, белые и лисички, за которыми он хотел пойти после завтрака, все равно никто не соберет. Нынешний хозяин этой сторожки Индра Баум, который сейчас уже наверняка бродит где-то в лесу, грибов почти не собирал. Он позволял себе нагнуться только за особо выдающимися экземплярами. А больше здесь никого во всей округе не было.
Как назло, проснулся сегодня рано, подумал он. А ведь можно было бы прихватить еще часика два, тем более что вчера с Индрой просидел до полуночи. Но было здорово. Этот парень — отличный рассказчик. Весь вечер он так и сыпал различными историями и приключениями. Милан подумал о бородатом леснике и сразу же вспомнил его вчерашние рассказы.