— Ты понимаешь, — говорил капитан Черногорский, — автору детектива гораздо проще. Ему не нужно учитывать такие вещи, как нам, он просто комбинирует так, как ему нужно. Придумывает преступление и расставляет вокруг него фигуры, как на шахматной доске. Завязка есть, а остальное уже дело фантазии и мастерства писателя. Тут и ошибки следователей, хитроумные действия преступников, необычные орудия убийства и так далее.
— Да, ты прав, — поддакивал ему Милан Немечек, — в детективе автору без завязки не обойтись. А на практике зачастую бывает так, что нет никакой завязки, вот и ломай голову. Как мы, например, с одним проклятым западногерманским журналистом. Он приезжает к нам уже в течение целого ряда лет, ведет себя тихо, хорошо пишет о Чехословакии, но при этом — даю голову на отсечение — это стопроцентный шпион. Каждый раз, когда он к нам приезжает, мы глаз с него не спускаем, но ни одного прямого доказательства того, что он у нас шпионит, получить не можем. Классическое дело без завязки… Никакого движения вперед, а нервы уже на исходе.
— Да, дружище, жизнь — это не детектив…
— С ума сойти можно. Мне этот Гегенман уже по ночам снится.
— Какой Гегенман?
— Да тот журналист, о котором я тебе говорил.
— Ах да… А я думал, что это какой-нибудь герой нового романа Сименона.
— Ничего себе герой… А знаешь что, Иржи, интересно было бы знать, каким путем пошел бы известный мастер детективных романов, если бы ему в качестве основы для романа предложили вот это мое дело.
— Ну, это, дружище, я и сам могу тебе сказать, хотя я не Сименон и не Агата Кристи.
Капитан Черногорский уселся поудобнее в кресло и начал выдумывать:
— Во-первых, рядом с этим чертовым разведчиком должна быть какая-нибудь женщина. Не обязательно, чтобы она была самых строгих правил, но должна быть красивой. Экземпляр, похожий на Бриджит Бардо.
— Такая есть…
— Наш разведчик постепенно втягивает эту красавицу в свою игру. Способов осуществления этого — огромное количество. Само их знакомство может состояться в результате какого-нибудь происшествия. Например, они могут познакомиться при столкновении их автомобилей. В аварии, разумеется, будет виновата она, а он проявит себя истинным джентльменом. Потом они еще раз или два встретятся — и красотка в западне. Сначала она не предполагает, что ее, по сути дела, используют для установления контактов с нужными людьми, но со временем она сама случайно это обнаружит. Естественно, она спрашивает его об этом, назревает первый конфликт. Наш разведчик не знает, что ему делать: то ли убить ее, то ли сохранить ей жизнь. Наконец он склоняется к последнему, и больше того, он начинает использовать ее в сложных и опасных делах, в которых мужчины обычно терпят неудачу. Понимаешь, что я имею в виду? У автора рассказа про шпионов широкое поле деятельности. Он может сделать ее любовницей большого человека, которая при благоприятных обстоятельствах украдет у того совершенно секретные документы, или же телефонисткой в генеральном штабе. Возможностей тут очень много. Ну а потом она должна сделать какой-то ошибочный шаг. Достаточно небольшого промаха. Но тут уже на сцену выходит новый герой, который замечает этот промах. Это, конечно, не представитель закона, а хитрый и ловкий человек, который начинает шантажировать нашу красотку. Он может требовать от нее денег или любви, или же и того и другого. Вот тебе и первое убийство, потому что в шпионском романе это самый лучший способ избавиться от лишнего свидетеля. И более того, в каждом таком романе должен быть не один, а несколько трупов. А потом уже приходят представители закона и начинают искать мотивы убийства и, разумеется, преступников. Все, конечно, должно быть подстроено так хитро, чтобы подозрение пало не на этих двоих, а на совершенно иного человека. Криминалисты некоторое время будут топтаться на месте, прежде чем поймут, что они пошли по ложному следу, а между тем он и она будут продолжать свою шпионскую деятельность. Однако потом приходит…
— Хватит, Иржи, достаточно! Я вижу, что у тебя такая же фантазия, как и у авторов большинства этих шпионских романов, которые я дальше середины не дочитываю. Ты только начал, а уже один труп есть…
— Но ты же сам хотел знать, что с твоим прозаичным делом сделал бы автор шпионских романов, не так ли? А как дело обстоит в действительности, ты сам лучше меня знаешь.