— Будь спокоен, Том. Никто на тебя не накапает, потому что с этими пистолетами ты ходить не будешь. Они будут лежать у тебя на квартире, а иностранцам ты будешь показывать только фотографии. Вот эти…
Яромир Цейпек вынул из бумажника фотографии, которые когда-то в карловарском кафе «Элефант» вручил ему Франц Рихтер.
Томаш Видлак посмотрел на снимки и кивнул головой:
— Ну, это другое дело… я попытаюсь. Покажи, как эти вещицы выглядят в натуре.
Цейпек вытащил из портфеля ящичек с дуэльными пистолетами.
— Да, они действительно хороши…
— Еще бы, ведь я тебе говорил, что Рихтер был без ума от них, только, вероятно, не собрал семь тысяч, хотя мне это очень и очень подозрительно…
— Так ты говоришь, Мирек, семьдесят тысяч, десять из которых мои? Ну что ж, договорились?
— Договорились, но ты можешь получить за них больше, это твое дело. Я назвал минимальную цену.
— Ясно… Только отцу ни слова, понял?
— Хорошо… Ну ладно, я побежал. Иди к своим маркам.
— Ты даже и кофе не выпьешь?
У Томаша Видлака вдруг пропало все недовольство, с которым он некоторое время назад открывал дверь. Теперь он был любезен и разговорчив.
Прошло около часа, прежде чем он снова засел за кляссеры и каталоги. Однако ему не удавалось сосредоточиться ни на Рубенсе, ни на Рембрандте, ни на Гойе. Он думал о сделке, в которой речь шла о десятках тысяч крон. Томаш догадывался, что дело это, конечно, не очень чистое, но это его не слишком смущало. Ведь он был сыном своего отца…
XVI
Первого воскресенья периода летних отпусков с нетерпением ждут все пражские филателисты. Точнее говоря, утренних часов, когда после двухмесячного перерыва они вновь встречаются в кафе «У Новаков», или, как чаще говорят, на филателистической бирже, для обмена марками.
В этот раз воскресенье оказалось вторым днем месяца. И вот второго сентября рано утром на Водичкову улицу потянулись люди с портфелями и чемоданчиками, в которых были спрятаны тысячи марок самых различных стран мира. Они поднимались на второй этаж и входили в большую комнату, которая в эти часы превращалась в царство филателистов, раскладывали свой товар на десятках столов, выставляя вперед последние новинки, выпущенные почтой летом. К девяти часам в кафе «У Новаков» приходили те, кто хотел купить или обменять почтовые марки. Среди них был и Томаш Видлак. В его бумажнике, к сожалению, пока не зеленели сотни крон, обещанные ему за продажу дуэльных пистолетов, потому что, несмотря на все попытки, ему до сих пор так и не удалось найти покупателя. Тем не менее Томаш не хотел уйти с филателистической биржи с пустыми руками. Он накопил немного денег, полученных за работу во время каникул, и был готов заплатить их за серию испанских марок с картинами Гойи, которая, как он узнал из каталогов, была выпущена еще в 1958 году и которой в его коллекции еще не было. Он хотел также посмотреть серию 1930 года, которая кроме автопортретов Гойи включала и три марки с его картиной «Обнаженная маха». Фиолетовый экземпляр стоимостью в одну песету он уже когда-то приобрел, а вот остальных марок этой серии у него не было.
Молодой Видлак затесался в говорливую толпу филателистов, стремясь найти марку, о которой мечтал все каникулы, и надеясь, что цена не будет слишком высокой. Прохаживаясь вдоль столов, он осматривал выставленные экземпляры и замечал марки, которые намеревался купить. Томаш не спешил. Он хотел обойти все столы, чтобы выбрать по возможности самые дешевые экземпляры интересующих его марок.
Потолкавшись с час по комнате, он наконец решил купить серию Гойи у мужчины, который выставил свои марки на угловом столике.
— Можно взглянуть на вашу Испанию? — спросил он.
— Пожалуйста.
Видлак вытащил из кармана пинцет и осторожно извлек из кляссера марки. Перевернув их на ладони, он внимательно изучал, не нарушен ли в каком-нибудь месте клей. Когда он осматривал четвертую марку из семнадцати, входивших в серию, рядом с ним остановился еще один филателист, иностранец. Его интересовали не иностранные, а чехословацкие марки, что было вполне объяснимо.
Молодой Видлак продолжал рассматривать испанские марки, прислушиваясь при этом к происходившему по соседству разговору.
— Я бы купил у вас эти марки со старинным оружием, — сказал иностранец, указывая на серию чехословацких марок, выпущенных в 1969 году, на которой были изображены различные типы огнестрельного оружия.
Продавец вытащил из кляссера серию из шести марок и положил их в целлофановый пакетик.