Огневой контакт штурмовиков в чем-то даже приободрил. Ситуации противодействия робототехнике отрабатывались неоднократно, как бороться с машинами, люди знали, поэтому при виде знакомой опасности они слегка расслабились. Совсем немного. Второго андроида уничтожили даже прежде, чем он успел открыть огонь.
Третья машина оставалась внутри здания, сочтя нерациональным выходить из-под прикрытия. Впрочем, стены ее не спасли – пули прошивали их, как картон. Выстрелы изрешетили металлическую фигуру прежде, чем она успела нанести хоть какой-то ответный вред. Спустя четырнадцать секунд после начала операции штурмовики вступили на склад.
Очередной андроид, опять-таки в тяжелом черном плаще с капюшоном, поднимался из подвала. Действуя по привычной, многократно отработанной схеме, солдаты принялись стрелять по нему, стараясь в первую очередь поразить слабо защищенные элементы шеи и ручных манипуляторов. На показания датчиков никто не смотрел. Поэтому когда вместо кусков сверхпрочного пластика от цели начали отлетать брызги крови и куски мяса, люди не сразу сообразили остановиться и продолжали по инерции давить на курок. Буквально за секунду, пока утяжеленные, предназначенные для борьбы с бронированными целями патроны пробивали хрупкое тело, человек превратился в нечто вроде дуршлага. Причем дырки спереди были относительно небольшие, в то время как спина представляла собой один большой кратер. Частично целым, то есть пригодным для быстрого опознания, труп остался чудом.
- П…ц, – высказался боец, первым осторожно подошедший к отстреленной голове и разглядевший лицо.
Зверева они все-таки нашли. И сразу убили.
- А чего ты от мужиков хотел? Они все правильно сделали, их любой трибунал оправдает.
Давыдов и следователь сидели рядом грустные-грустные. Ничего хорошего для карьеры от результата штурма они не ждали. Нет, о гибели Зверева они сожалеть не собирались – убийца свое заслужил. Но как им отбрехиваться от большого начальства, жаждущего получить обладателя сверхценных знаний живым и только живым, руководители операции даже не представляли.
- Какого черта его понесло наверх? – тоскливо пробормотал майор. – Да еще балахон этот напялил. Сидел бы внизу, был бы жив. Заложник ведь почти не пострадал.
Везучий Фатеев отделался простреленной насквозь ногой – пули, несмотря на их большую пробивную силу, все-таки были не крупнокалиберными, поэтому ногу не оторвало – и легким искусственным сном, в который его погрузил похититель. Сейчас его приводили в порядок эсперы. Андрей собирался как можно скорее пообщаться с парнем, в основном для того, чтобы попытаться отбрехаться перед начальством.
- Откуда он боевых роботов набрал, неизвестно?
- Да это обычные гражданские модели, – просветил шефа подошедший Боря. – Только перепрограммированные. Откуда он модули защиты от глушаков взял, вот что интересно – они же все номерные. Твой счастливчик очнулся, его врачи в больницу вести собираются. В скорой поедешь? Если время дорого, там и пообщаетесь.
- Фатеев адекватный?
- На вопросы отвечает, – скривился помощник. Видимо, соображал спасенный все-таки туговато.
- Поеду, – вздохнул Андрей.
Карета «скорой помощи» была заранее несколько модифицирована под нужды Центра. Всяких больных и раненых возить приходилось. Поэтому, помимо дополнительного места и броневой стенки, отделяющей сиденье водителя, здесь также имелся комплект наручников и автоматическая система впрыска снотворного. Так, на всякий случай. Следователь залез в салон, устроился рядом с санитаром, стараясь поудобнее уместиться на малом пространстве, и дал отмашку ехать в госпиталь.
Николай смотрел осмысленно, несмотря на некоторую заторможенность движений.
- Подполковник Охотников, Андрей Ильич, – представился Андрей. – Можешь ответить на пару вопросов?
- Да, спрашивайте.
- Ты помнишь, что с тобой произошло?
- Я домой шел, из клуба, – охотно принялся рассказывать Фатеев. – Возле Красного сквера меня окликнул какой-то мужик, подошел поближе, попросил закурить… Дальше не помню. Очнулся в подвале, привязанный.
- То есть ты приходил в себя после похищения?
- Да. Я так понял, это эспер был? Ну, значит, он меня дважды гипнотизировал.
- Он говорил что-нибудь?
- Немного. Я спросил, что он хочет со мной сделать, а он сказал, что моя смерть – это его жизнь. Он раненый был.