- Подумать только, – Лагар при моем появлении с кресла встать не соизволил. Впрочем, я и не ожидал. – Сам Ручей, командарм-восток, навестил наши края. Какими судьбами?
Я вытащил посылку и подтолкнул к нему. Выбрал кресло возле стены, сел, игнорируя напряженный взгляд хозяина.
- Я давно не командарм.
- Ты еще скажи, что в отставку вышел, – криво усмехнулся Лагар. Он достал из ящика стола маленькую печатку, приложил ее к донышку контейнера, дождался подтверждающего сигнала и только потом, крайне осторожно, принялся отвинчивать крышку. – Простым курьером подрабатываешь?
- Друзья просили помочь.
- Хорошие друзья. В Совете заседают, с императором приватные беседы ведут, разведкой руководят, – он аккуратно вытащил из контейнера молочно-белый прямоугольник, посмотрел на просвет. – Занятная фитюлька. Вот скажи, Ручей: почему ее создали вы, а не мы? Это же совершенно не та область, которую лесовики развивают.
- Концентрация ресурсов, хорошие системы обмена информацией, отсутствие серьезных внешних угроз, – озвучил я очевидные причины. – Наши Леса не являются автономными в плане выживания и развития, в отличие от ваших подземелий. Кроме того, люди не считают нас угрозой и потому нападают намного реже.
Но все-таки нападают. Отношения с человеческими государствами далеки от идеальных.
- Тупое стадо не понимает своего места. Мы превосходим их во всем, – Лагар сказал это так, словно озвучил нечто очевидное и не требующее доказательств. – Если бы мы правили ими напрямую, давно очистили бы континент. По крайней мере от Пятен – точно.
- Возможно. Но нас слишком мало – раз, и мы принадлежим, теперь, к разным видам – два. Смертными должны править смертные, иначе конфликт неизбежен. Ваш пример в этом плане очень показателен.
Разговор шел вяло. По большому счету, ни он, ни я не стремились переубедить собеседника – не тот склад характера. Всего-то обозначили позиции и немного друг друга прощупали, не столько словами, сколько животным инстинктом, лучше любого прибора оценивающего нового знакомца. И вот этот самый сидящей в глубине сердца зверек настойчиво царапался, пытаясь о чем-то предупредить неразумного своего хозяина. В поведении Лагара он заметил некую фальш.
Тело невольно подобралось, балансируя на грани боевого ритма. Организм принялся в бешеном темпе разгонять метаболизм, сжигая запасы и накачивая кровь кислородом, насилуя нервную систему и готовясь к переходу на запредельную скорость мышления, реакции. Татуировки откликнулись привычной болью, выходя из спящего состояния и превращаясь в дополнительный орган, позволяющий, пусть и на короткое время, манипулировать энергиями на уровне не самого слабого щитовика. На переход требуется около одной минуты, и все это время я старательно поддерживал видимость беседы, пытаясь понять – что же меня встревожило?
- Да, вы неплохо устроились, – продолжал Лагар. – Особенно радует это ваше расширение зоны влияние – так, кажется, в программе обозначено? Шесть новых баз за последние пятьдесят лет, причем две приходятся на нашу зону…
- Тебя раздражает наше присутствие на Рюгене.
Франц согласно кивнул.
- Очень раздражает. Ты не представляешь себе, насколько. Комитет практически согласился пустить вас на задний двор, взамен получив эфемерную выгоду в виде договора о ненападении и десятка технологий, которые то ли сработают, то ли нет.
- Ты не веришь, что это, – я указал на кристалл, – может так эффективно блокировать магию крылатых, как было заявлено?
- Мне не нравится возникающая зависимость. Сейчас мы сами можем отбиться от людишек, крылатых, чернушников и других врагов, причем безо всякой посторонней помощи. Но это пока. Если мы привыкнем рассчитывать на вашу поддержку, то постепенно вы, потихонечку, начнете указывать нам, что и как делать. С кем дружить, с кем воевать, какие законы принимать. Неприятная перспектива, – он сокрушенно поцокал языком.
Собственно, ничего нового он не сказал. Примерно те же аргументы Лагар приводил в Комитете, когда призывал голосовать против договора о сотрудничестве. Было бы интересно узнать, насколько его действия продиктованы политикой, и насколько – эмоциями. Во время войны с нами погибли несколько его очень старых друзей, дети, внуки… Лагар, пожалуй, самый последовательный противник мира.
- И знаешь, что я подумал? – продолжал тот. – Слишком уж сладенькие у нас стали отношения. Сплошные реверансы, взаимные уступки, общность происхождения, осколки старого мира… Красиво выходит. Надо бы горчинки добавить.