Скрилч улыбается.
- Популярен, так как я ответил на это объявление, - говорит он мне. – Я завоевываю друзей и влияю на людей повсюду. Поэтому они всегда прибегают, чтобы увидеть меня. Как бы то ни было, этот Ван Гоуг заскочил ко мне, взглянул на мои картины и сказал, что мне нужна вакансия.
- Говоришь, он искусствовед? – возражаю я. – Тогда почему он дает тебе советы, как врач?
- Ты не понимаешь. Он имеет в виду открытие – выставку моих картин. На самом деле у него есть спонсоры, и сегодня у меня в картинной галерее висит двадцать картин. Поэтому я надеваю халат и иду туда, на большой прием. Я стану знаменитым. Я отвечаю на правильные объявления.
К этому времени у меня немного кружится голова. На самом деле у меня так кружится голова, что я решаю спуститься в художественную галерею со Скрилчем и посмотреть, что все это значит.
По дороге я спрашиваю его о Жемчужине. Он даже не помнит ее имени.
- Я так популярен, - бормочет он. - Как говорится в объявлениях, у меня полно друзей и приглашений.
Я просто стону. Когда мы добираемся до картинной галереи, я снова стону. Потому что вижу картины Скрилча. Их двадцать штук, и они выглядят как две пары по десять ночей в баре. Никогда в жизни я не видел таких причудливых рисунков. Но здесь же есть большая группа светской публики, которые ходят и блеют над вещами. В основном они стоят вокруг большой картины в конце. Это - изображение двух золотых рыбок с лыжами, ожидающих трамвая на Северном полюсе во время ливня. Во всяком случае, это выглядит так, как мне кажется. Но не для группы людей.
- Смотри! - тявкает одна старушка. - Мне это напоминает
Пикассо в его «голубой период».
- Голубой, леди? – говорю я ей. - Он должно быть готовился к самоубийству.
Старушка морщит нос и уходит. Я поворачиваюсь к Скрилчу.
- Что это за штука? - спрашиваю я и указываю на другую фотографию. - Как насчет этого? Похоже на кенгуру, идущего по канату над мусорной свалкой с мэром Ла Гардиа в сумке, читающим газету.
- Ты не понимаешь, - пожимает плечами Скрилч. - Это все сюрреализм.
- Ты и твой канализационный реализм, - фыркаю я. - Если хочешь знать мое мнение, единственное, что ты можешь вытянуть, - это деньги и дыхание.
Скрилч прикладывает палец к губам.
- Не так громко, - говорит он. - Здесь много важных людей. Они все очень впечатлены.
- Это депрессия, если хочешь знать мое мнение, - отвечаю я.
- Мне жаль, что тебе это не нравится, - говорит он мне. - Но, может быть, тебе больше понравится мое письмо.
- Письмо?
- Ну конечно. Я пишу великий американский роман. Ответил на объявление только на этой неделе. «Встряхните стариной и станьте Еще Одним Шекспиром! Просто отошлите этот купон и научитесь писать! Итак, я только на третьем уроке, но вчера начал свой роман. Написана уже почти половина.
Я слушаю и у меня изо рта идет пена, как из пивного бочонка. И я не единственный.
Прямо за нами стоит маленькая толстая личность. Теперь этот тип похлопывает Скрилча по плечу и смотрит на него. Он носит пару толстых линз, в которых достаточно стекла, чтобы закрыть витрину магазина.
- Простите, - хрипит он. - Но разве не к Флойду Скрилчу, художнику, я имею честь обращаться?
- Верно.
- А не замечаете ли вы, что вы не только замечательный художник, но еще и литератор?
- Нет, я пишу всякую ерунду.
Маленькие выпученные глазки улыбаются.
- Неужели?
- Это еще не все, - вмешиваюсь я. - Он также пианист, светский лев, и еще спортсмен в придачу.
- Замечательно! - дышит тип с выпученными глазами. - Как бы мне хотелось провести психоанализ такого гения!
Затем он представился. Он оказывается не кем иным, как доктором Зигмундом, психиатром, более известным как Зигмунд Подсознания.
Зигмунд хватает Скрилча за воротник.
- Как вам удается справляться с такой универсальностью? – спрашивает он.
- Я просто беру немного бикарбоната.
- Я хочу сказать, как получилось, что вы так преуспели во многих областях деятельности?
- О, - выпаливает Скрилч. – Я просто отвечаю на объявления, и они работают для меня.
Зигмунд смотрит.
- Вы хотите сказать, что просто вырезаете рекламные купоны, чтобы чему-то научиться, и учитесь?
- Конечно.
- Тогда, мистер Скрилч, умоляю вас, позвольте мне немедленно провести психоанализ.
- Это больно?
- Конечно, нет. Я просто отвезу вас к себе и задам несколько вопросов. Я хочу исследовать ваше подсознание.
- Вы хотите чего-то от меня?