Доктор подошел к окну, рядом с тем местом, где скрывался мой друг, и направил струю газа на стекло.
Мы не могли сдержать удивления. Стекло внезапно покрылось черными полосами. В то же время в кабинете появился резкий запах чеснока, сигнализирующий о наличии ядовитого вещества.
Мой бедный наставник потерпел поражение в первом же раунде. Судебный следователь бросил на меня ироничный взгляд.
– Ой, ой! – сказал он. – Как вам это нравится? Версия обвинения подтверждается.
– Я буду считать эту экспертизу окончательной, – сказал я, – если мне позволят повторить ее самому.
Англичанин, несмотря на свой успех, оставался невозмутимым и любезно протянул мне колбу.
Я провел эксперимент, и стекло снова почернело с интенсивностью, доказывающей большое содержание токсичного вещества. Я повторил это три или четыре раза, но результат был тот же.
Занавеска, за которой стоял Максимилиан Хеллер, слегка сдвинулась. Я забеспокоился, потому что мне показалось, что англичанин краем глаза уловил это движение.
– На этот раз я полагаю, сомнения излишни, – обратился Виксон к магистратам, – пожалуйста, обратите внимание, что я использовал аппарат, предоставленный учеником доктора Б.
– У меня нет возражений, – ответил я, искренне раздраженный таким внезапным и неожиданным результатом.
– Итак, месье, – сказал прокурор, – вы готовы подписать протокол исследования, подтверждающий наличие мышьяка в теле умершего?
Я согласно кивнул.
– Клерк, – продолжил надменный представитель закона, поворачиваясь к человеку что-то писавшем в углу комнаты, – принесите, пожалуйста, отчет и протокол. Необходимо засвидетельствовать его подписями этих месье.
Доктор заверил документы, не снимая перчаток, мне же ничего не оставалось, как сделать то же самое. Англичанин, похоже, с трудом сдерживал ликование.
Он учтиво попрощался, и я в ответ неохотно произнес пару светских любезностей. Незадолго до отъезда Виксон еще раз попросил меня передать его глубочайшее почтение доктору Б.
– Месье де Рибейрак, – сказал судебный следователь прокурору, уходя, – вы, надеюсь, не откажитесь пообедать со мной? Я просто умираю от голода.
В тот день студенты, посещавшие занятия у доктора Б. не знали, чем объяснить рассеянное поведение своего пожилого профессора, его лихорадочное беспокойство и плохое настроение.
Я сделал несколько шагов к двери, следуя за визитерами, и еще раз попрощался с ними.
Месье Проспер проводил служителей закона до двери, затем с загадочным выражением лица повернулся ко мне. Ему явно не терпелось узнать, что случилось, но я не считал нужным сообщать ему подробности.
– Мне нужно закончить кое-какие дела перед уходом, – быстро сказал я, поднимаясь по лестнице, – пожалуйста, оставьте меня еще на полчаса с трупом.
– Оставайтесь сколько нужно, – дружелюбно ответил старичок, – а мне еще нужно заглянуть в комнату месье Бреа-Кергена, чтобы убедиться, не пропало ли чего. Он запер свою дверь на два засова, хитрый дьявол, и заставил меня поклясться, что у меня нет дубликата ключа. Ну, я и поклялся, хе-хе! – продолжил он, вытаскивая из кармана огромную связку ключей. – Месье Кастилль настоятельно советовал мне не допустить ни в коем случае исчезновения ценностей из наследства, поэтому мне стоит пойти и проверить.
Как раз в тот момент, когда я открыл дверь кабинета, старик, чьим главным пороком было непреодолимое любопытство, сумел украдкой заглянуть в комнату, чтобы убедиться, что Максимилиан Хеллер все еще там. Затем он покачал головой, словно желая сказать себе, что ничего не понимает и пошел дальше по лестнице.
Философ вышел из укрытия и внимательно осмотрел все банки и колбу, которые использовались при экспертизе.
– Что ж! Вам не повезло сегодня, доктор, – сказал он с кривой улыбкой, подняв глаза, – но, черт возьми, почему вы не заставили его снять перчатки?
Я уставился на него, озадаченный этим вопросом.
– Идите сюда, – сказал он, указывая на край стола, – что тут? Посмотрите внимательнее. Вы ничего не видите?
Я заметил на дереве несколько следов мелкого белого порошка.
– Мышьяк! – ошеломленно воскликнул я.
– Совершенно верно, – ответил Максимилиан, – а как вы объясните присутствие мышьяка на столе? Вы ведь не клали его туда? Значит, его положил кто-то другой.
– Это серьезное обвинение.