– Вы заметили, что доктор Виксон не снимал перчатки на протяжении всей экспертизы?
– Да.
– Обратили ли вы внимание, что он часто, почти механически, клал правую руку именно туда, где вы сейчас видите белый порошок? И что однажды приложил руку к губам и поспешно убрал ее с отвращением?
– Нет.
– Из моего укрытия был другой угол обзора. Я заметил еще несколько странностей, например, почему он сам снимал крышки с банок? Почему отрезал части внутренних органов для исследования ножницами, которые доставал из своего набора инструментов. Ваша вера в его честность делает вам честь, доктор, но, на мой взгляд, это было неуместно.
– Итак, вы допускаете мысль…
– Я не допускаю, я убежден, что вы и магистраты попали в ловушку. Этот человек вложил мышьяк в свои перчатки, у которых один из пальцев был проколот, и отравил все, к чему прикасался.
– Я не понимаю, какая выгода Виксону в том, что он обманул нас подобным образом.
– Польза, выгода… вы говорите как адвокат, – воскликнул мой странный друг, пожимая плечами, – какое мне дело до этого? Я даже не буду пытаться угадывать, потому что на этом сложном пути справедливость всегда сбивается с пути. Меня интересуют только факты. Когда все они будут у меня в руках, среди всех невероятностей, которые поначалу кажутся такими странными, вы увидите, как истина засияет ярче солнца.
Максимилиан выпрямился во весь рост, его глаза сверкали как бриллианты.
– Истина, – воскликнул он, энергично указывая на дверь, закрытую печатями, – находится в той комнате. И в тот день, когда мне удастся попасть внутрь, она откроется нам.
Затем, надвинув шляпу на глаза, философ вышел из комнаты. Я услышал его быстрые шаги на лестнице. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
Спустившись, я застал Максимилиана, беседующим с мсье Проспером. Он прошептал ему несколько слов, затем взял меня за руку одним из своих обычных резких жестов и направился к двери.
Я предложил Хеллеру сигару и щелкнул зажигалкой, но трут не загорался из-за сырой погоды.
– Подождите! – крикнул услужливый управляющий, ища что-то в карманах. – Возьмите это.
Старичок протянул мне листок бумаги, который я зажег и протянул Максимилиану. Он поднес его к губам, чтобы поджечь табак, но внезапно его глаза расширились, он быстро погасил пламя, сунул бумагу в карман и поспешно убежал.
– Бедный молодой человек. Он явно не в себе, – заметил месье Проспер.
Глава IV. Таинственный постскриптум
На пару недель я потерял Максимилиана Хеллера из виду. Захваченный работой и водоворотом тех серьезных и легкомысленных вопросов, из которых состоит жизнь, я начал уже забывать о том случае.
Одним прекрасным утром, около восьми часов, мой слуга сообщил мне, что кто-то хочет немедленно поговорить со мной.
Я отдал приказ принять его. В комнату вошел высокий светловолосый молодой человек с широко раскрытыми глазами, полными детской наивности. Лицо его сияло блаженной улыбкой. Весь образ незнакомца являлся олицетворением пустоголового Жокриса[9], столь популярного в то время.
Он трижды неловко поклонился, а затем встал передо мной, покручивая шляпу пальцами. Я спросил, что привело его сюда.
– Месье, позвольте мне присесть – начал он, немного шепелявя, – я пришел узнать, не нужен ли вам слуга…
– Кто порекомендовал вам обратиться ко мне? Есть ли у вас сопроводительное письмо?
Я не успел договорить, как вскрикнул от удивления, когда этот глуповатый крестьянин, сняв светлый парик, натянутый по самые брови, внезапно обнаружил под ним красивый умный лоб и черные волосы моего друга Максимилиана Хеллера.
– Как! Это вы? – удивился я. – Зачем этот маскарад? Вас преследует полиция?
– Ага! – ответил он с беззвучным весельем в голосе. – Вы думаете, что я все больше и больше теряю рассудок, не так ли? И без колебаний бы в этот раз отправили меня в Шарантон[10], чтобы я присоединился там к моим «собратьям». Я объясню вам свое поведение, которое, как я понимаю, кажется несколько странным, ведь карнавал еще не наступил. Человек, которого вы только что видели перед собой, находится на службе. Не удивляйтесь! Под маской простофили Жокриса скрывается хитрый лис. И угадайте, кто мой работодатель? Ха! Это не кто иной, как месье Бреа-Керген.
Бессвязная вереница слов и его причудливая внешность действительно заставили меня на короткое время поверить в то, что он потерял рассудок.
– Не волнуйтесь и послушайте меня, – продолжил Хеллер, – вы же знаете, что я вам доверяю. Позвольте рассказать все, что я узнал. Но вы должны поклясться, что будете хранить молчание и никому не поведаете мой секрет. В любом случае, я расскажу вам это только потому, что мне понадобится ваша помощь в будущем – если бы не это, то никто в мире никогда не узнал бы то, что открылось мне.
9
Во Франции этот театральный персонаж олицетворяет собой глупых, добродушных, наивных людей.