Рыжов И. За что же?
Саня. За измену искусству.
Рыжов И. Искусству, знаете ли, можно служить всюду. Думаю, при коммунизме искусство будет жить в сердце каждого. Все будем художниками. Каждый по-своему.
Гости непринуждённо расположились вокруг стола, у окон, на диванах.
Рыжов А. Позвольте салютовать. По бокалу нашего колхозного… (Откупоривает бутылки, разливает вино.)
Рыжов И. А вас там, в агрограде, не потеряли, Алексей Силыч? Двое суток на фабрике.
Рыжов А. Так и вас, Иннокентий Степанович, поди, в академии ищут?
Рыжов И. (хохочет). Ищут, ищут.
Рыжов А. Конвейер!
Гермоген Петрович. Он такой — как втянет в себя, пиши пропало! (Смеётся.)
Рыжов И. (вдруг многозначительно поднял палец). Мысль одна! Да, да. Вы знаете, что теперь будет? За нами пойдут и обувщики, и мебельщики, и строители, маляры, столяры. Да, все пойдут! Такая теперь борьба за красоту начнётся! Все к конвейеру станут. А что, нет?
Курепин. Встанут, Иннокентий Степанович.
Рыжов И. (Рыжову А.). Я всё забываю спросить, вы из каких Рыжовых-то будете?
Рыжов А. Отец — Сила Фомич.
Рыжов И. Нет, не родственники. Я Степана Ильича сын. Наш двор второй с краю, сразу за Кузьмичёвыми.
Рыжов А. (смеётся). Трудновато припомнить, товарищ академик. Там теперь футбольное поле, теннисный корт.
Курепин (улыбается). Земляки! (Сане.) Картина!
Саня (шепчет Курепину). Вот такую картину я и напишу.
Гости подняли бокалы. Трое Солнцевых оказались рядом.
Рыжов А. Первый тост за почётнейшим гостем. Ваше слово, Иннокентий Степанович.
Рыжов И. Поднимем бокалы за любимого человека, за того, кто сделал будущее настоящим, кто вернул старикам юность и юношам дал мудрость, — за Иосифа Виссарионовича Сталина!
Все пьют.
Капитолина Андреевна (Курепину). Мир, парторг?
Курепин. Мир, директор!
Капитолина Андреевна. Конец войне?
Курепин. Дружба! (Обращаясь ко всем.) Позвольте и мне сказать… Есть люди, которых за всю их жизнь поздравляют только с днем рождения, Новым годом да ещё, может быть, с новорожденным. Солнцевых мы сегодня поздравим по-другому. Поздравим старую русскую пролетарку Агриппину Семёновну Солнцеву с исполнением заветных её желаний. Она дожила да социализма, потому что строила его своими руками. Она доживёт и до коммунизма! Поздравим верного солдата партии Капитолину Солнцеву с тем, что она умеет исправлять свои ошибки, умеет найти верную дорогу к великой цели. Поздравим Саню Солнцеву с тем, что она достойна своей семьи. За три поколения русских женщин! За три счастливых судьбы!
Звон хрусталя. Игорь то и дело чокается с Саней, не скрывая своего восторженного отношения к подруге.
Анюта (Сане тихо). Парень-то ошалел совсем.
Саня. Не вижу ничего особенного.
Анюта (отводит Саню в сторонку). Уж и не видишь! А ты не торопись замуж, Санька! Семья должна быть крепкой, одна на весь век. Люблю большую, дружную семью. Как Курепинская, — смотреть отрадно.
Саня. О чём ты, Анюта? Я даже удивляюсь…
Анюта. Ну вот и ладно. А мне пора. Сашка, поди, буянит. (Целует Саню, выходит.)
Занимается рассвет. На бледноголубом небе прочерчивается силуэт небоскрёба. Слышна песня. Она звучит всё дальше и дальше.
Саня. Слышишь, Игорь?
Игорь. Наша песня. А поют её уж другие…
Агриппина Семёновна (смотрит в окно). Каждую весну эта песня меня будит… На Красную площадь пошли.
Саня (глядя через плечо бабушки). И у них наступило завтра!
Рыжов А. Бот что, друзья мои, пойдёмте-ка и мы на Красную площадь.
Рыжов И. А что? Пристроимся к молодёжи и даже споём! Не задержит нас милиция, как полагаете, Алексеи Силыч?
Рыжов А. Задержит, так прорвёмся.
Гости шумно расходятся. Саня и Игорь провожают их.
Агриппина Семёновна (подошла к дочери, глядящей в, окно на ушедших друзей). Пора. Капа, о своей жизни подумать, пора. Из министерства тебе мужа не пришлют. Любишь ты Антона. Ведь знаю, любишь! Так чего ж канитель-то тянешь?
Пауза.
Капитолина Андреевна. Не любит он меня.
Звягинцев (выходит с чемоданом). Вот уж неправда! (Рукопожатие.) Ну, а теперь прощай. Навсегда ухожу…
Агриппина Семёновна, собрав посуду, выходит.
Капитолина Андреевна. Куда ты? Антон!..
Звягинцев (не глядя в глаза). Не задерживай.
Капитолина Андреевна. Никуда не пущу тебя. Никуда… Ну, посмотри мне в глаза, Антон. Как я тосковала, как ждала тебя… Долго-долго ждала. Ты не веришь мне? Ну, посмотри на меня. Антон… Посмотри!..
Звягинцев (глядя в пол). Ты не сердись. Захлопнулось что-то вот тут. (Ударяет себя ладонью в грудь.) Я ведь месяцы ждал. Ждал какой-нибудь весточки. Строчки. Звонка телефонного… А когда успокоился — нате вам, телеграмма. И всё это обман, выходит.
Капитолина Андреевна. Что? Какая телеграмма?
Звягинцев. Вот, пожалуйста… Матушка ваша постаралась.
Капитолина Андреевна (рассматривает телеграмму). Ах, мамаша, мамаша!.. Ну, вот что. (Достаёт из сумки пачку писем, бросает на стол.) Получай. Письма писала тебе, медведю сибирскому, по ночам, а отправить стыдилась. Забирай и…
Звягинцев рассматривает письма, затем, радостный и счастливый, набивает ими свои карманы, подходит к Капитолине и неуклюже, по-медвежьи, но страстно обнимает её.
Входят Саня и Игорь.
Игорь козырнул Звягинцеву.
Саня. Вот ты какая у меня, мама! (Набрасывает на неё новую ткань.) Нет другой такой! (Подводит Кипитолину Андреевну к зеркалу, заботливо, как младшая подруга, уложила её волосы в пышную причёску. Положила на плечи мех, и мы видим, как ещё молода, красива и женственна Капитолина Андреевна.)
Саня. Ты самая, самая красивая, мама!
Агриппина Семёновна (входя). Ну, приземлился? Вот тебе, Антон, ключ от наследственного сундука. (Передаёт Звягинцеву ключ. Берёт его чемодан и выходит.)
Капитолина Андреевна. Гулять по Москве хочу! До утра! (Сбрасывает ткань.) Для нас, Антон, рассвет этот.
Звягинцев. Идём! (Берёт за руку Капитолину Андреевну, увлекает её.)
Саня смотрит из окна на мать и Звягинцева. Машет им рукой. Подошёл Игорь.
Саня. Как хорошо им сегодня, Игорь!
Игорь. Хорошо! А я о себе думаю. Опытные люди говорят: первая любовь всегда бывает трагической. Ты слышала об этом?
Саня. Слышала, но не верю.
Игорь. А я на себе убедился. Я буду помнить всё, каждую встречу, буду помнить Красную площадь, поездку к Рыжову, сегодняшний рассвет… Но мы никогда больше не встретимся. Прощай, Саня!
Саня. Здравствуй, Игорь! (Берёт его за голову, неловко и неумело целует.)
Игорь. Саня!
Комната наполнилась прозрачной голубизной утра. Вдали за окнами спокойная, величественная просыпающаяся Москва. Секунду — другую царит тишина. Затем Игорь подходит к роялю и, не садясь за него, бурно играет мелодию, знакомую по первому акту. Саня поет «Рассвет над Москвой». Тихо идёт занавес.