Выбрать главу

Означает ли это, что Иосиф Виссарионович остался в стороне от судьбоносных событий Октября 1917 года? При его-то деятельной натуре? Вряд ли. Судя по всему, Сталин был ответственен за совсем другой участок работы, и его миссия заключалась в том, чтобы перевести восстание в некий государственнический формат.

Историки давно уже обратили внимание на то, что в организации Октябрьского переворота едва ли не главную роль сыграли пробольшевистски настроенные генералы. Особенно тщательно в этом направлении «копает» исследователь О. В. Стрижак, указавший, в частности, на роль генерал-майора А. И. Верховского, военного министра, который «20 октября… в ультимативном докладе правительству потребовал немедленного заключения перемирия с Германией и Австро-Венгрией и демобилизации вконец разложенной армии».

Здесь также можно вспомнить и о миссии генерал-аншефа В. М. Черемисова, который отвел от Петрограда единственную надежную опору Керенского — Конный корпус генерала П. Н. Краснова.

А вот другой, удивительный пример. В июле 1917 года с большевиками стал сотрудничать начальник Разведывательного управления Генштаба генерал-лейтенант Н. М. Потапов.

Кто же осуществлял связь между партией большевиков и «красными» генералами? Есть предположение, что это делал Сталин, который руководил Военным бюро партии (вместе с Ф. Э. Дзержинским).

Потапов стал сотрудничать с большевиками в июле. А ведь именно в начале этого месяца Петроград потряс острый политический кризис. 4 июля большевики провели демонстрацию, которая была обстреляна их противниками. О. В. Стрижак интерпретирует эти события следующим образом: «3 июля ЦК большевиков под руководством Сталина постановил: ни под каким видом не ввязываться в демонстрации анархистов. Но вечером 3 июля Зиновьев, Луначарский и „независимый с.-д.“ Троцкий дали команду Раскольникову в Кронштадт, чтобы кронштадтский Совет прислал наутро 20 тысяч вооружённых матросов». Таким образом, произошла радикализация мероприятия, что привело к жесткой силовой акции против большевиков.

Назревал широкомасштабный конфликт, который мог бы окончиться гражданской войной. Правда, большевики и Троцкий всячески открещивались от попытки организовать вооруженное столкновение. Прибытие матросов было подано ими как инициатива самих кронштадтцев, сдержать которую не было никакой возможности. И тем не менее факт остается фактом — дело шло к столкновению.

В июле страна впервые встала перед угрозой гражданской войны или, по крайней мере, крупного гражданского столкновения. Но, к счастью, тогда ее удалось избежать — во многом благодаря именно Сталину.

«Ведя в эти тревожные дни переговоры с меньшевистским ЦИКом от имени партии, Сталин умело маневрировал, в ряде случаев шел на уступки, — пишет А. И. Дамаскин. — Вечером 4 июля ЦИК вызвал верный ему Волынский полк для защиты Таврического дворца от большевиков. В ночь на 5 июля ЦИК объявил военное положение, организовал свой военный штаб из меньшевиков и эсеров и решил через министров-социалистов добиваться включения кадетов в состав Временного правительства… Меньшевистский ЦИК Советов требовал от большевиков убрать броневики от особняка Кшесинской и увести матросов из Петропавловской крепости в Кронштадт. Сталин впоследствии объяснял, что принял эти требования „при условии, что ЦИК Советов охраняет наши партийные организации от разгрома“. Однако ЦИК Советов „ни одного своего обязательства, — вспоминал Сталин, — не выполнил“. Напротив, ЦИК Советов ужесточал свои требования. 6 июля его представитель, эсер Кузьмин, угрожая применением оружия, потребовал, чтобы большевики покинули дворец Кшесинской. Создалась угроза вооруженного противостояния. „ЦК нашей партии, — вспоминал Сталин, — решил всеми силами избегать кровопролития. ЦК делегировал меня в Петропавловскую крепость, где удалось уговорить гарнизон из матросов не принимать боя“. Уговаривая матросов капитулировать, Сталин делал упор на то, что сдаются они не Временному правительству, а руководству Советов. Но Кузьмин рвался в бой. Он был недоволен тем, что „штатские своим вмешательством всегда ему мешают, — вспоминал Сталин. — Для меня было очевидно, что военные эсеры хотели крови, чтобы „дать урок“ рабочим, солдатам и матросам. Мы помешали им выполнить их вероломный план“. В кронштадтской газете „Пролетарское дело“ 15 июля 1917 года Сталин обратился к членам партии: „Первая заповедь — не поддаваться на провокации контрреволюционеров, вооружиться выдержкой и самообладанием… не допускать никаких преждевременных выступлений“. Разработав и проведя в жизнь тактику отступления, дав партийным организациям указания о политическом курсе в период отступления и уговорив наиболее нетерпеливых большевиков, Сталин, по существу, спас партию от разгрома в июльские дни. В ходе переговоров с руководителями ЦИК и меньшевиков Сталин вел себя настолько умело и тактично, что вызвал доверие у своих оппонентов, и когда правительство отдало распоряжение арестовать большинство руководителей большевиков, его не тронули, хотя он был членом Центрального Комитета» («Сталин и разведка»).