Давайте посмотрим на пример из предыдущей главы: взрослая девушка переживает перемену в своем состоянии, настроении, вернувшись домой на каникулы. Если рассматривать семью как надсистему, то есть совокупность меньших систем, ситуация становится понятной. Состояние разума включает в себя совокупность различных процессов, которые запускаются через циклы повторного входа. Каждый из этих процессов может состоять из активности разных цепочек в мозгу. Состояние разума предполагает вовлечение этих подсистем в совместную деятельность – другими словами, происходит соединение разрозненных процессов в набор повторяющихся, совместно активирующихся компонентов. Выросший ребенок имеет собственную историю развития; на формирование состояний разума влияют генетика и опыт – повторяющиеся встречи с реальностью. У родителей тоже есть своя история развития, и часть этой истории – то, что девушка была их ребенком. Эти истории создают определенные состояния и модели реагирования. Возможно, родители были вполне счастливы, когда их выросшая дочка уехала, но когда она приезжает на каникулы и праздники, происходит возврат к старым паттернам.
Изменение контекста – например, сон в одной комнате, прием пищи вместе с родителями, присутствие братьев и сестер и другие знакомые условия «из прошлого» – восстанавливает плодородную среду для старых состояний, на которую разум каждого члена семьи может реагировать. На этом примере мы видим, что семья как надсистема содержит собственную историю развития. Включение состояний часто происходит автоматически, на неосознанном уровне. Семья функционирует как единая система, восстанавливая свои прежние состояния, она «застревает» в привычке. Для взрослого ребенка это может означать возврат к старым ощущениям и паттернам поведения без первоначального осознания и чувства контроля.
Вспомним: состояния разума включают кластеры убеждений, паттернов поведенческих реакций, эмоционального тона и регуляции, обработки памяти и ментальных моделей. Для родителей все это может означать определенную интерпретацию поведения дочери, чувство страха и недоверия к ней, воспоминания о прежних конфликтах, мысли и воспоминания о том, что девочка была импульсивным, несговорчивым подростком. На уровне поведения самих родителей включается жесткость, возможно, резкая критика. Изменение их состояния, вероятно, происходит одновременно с изменением состояния дочери. Та может воспринимать родителей как нечувствительных к ее потребностям, избыточно контролирующих; также она может обнаружить, что реагирует на них с нетерпением и неуважением, злится, разочаровывается, и чувства могут ее захлестывать. У этой девушки может быть легкий доступ к воспоминаниям о болезненном времени отрочества; и у нее может быть ментальная модель «родители меня не поддерживают».
Поразительна скорость, с которой могут происходить эти изменения состояния, когда ребенок возвращается в родительский дом. Но ни одна из частей надсистемы не «виновата» в таких изменениях. Все они реагируют на текущий контекст, и последующие, часто малозаметные реакции одного компонента на другой усиливают «соответствие» таких изменений адаптации. Девушка может поймать себя на мысли: «Я знала, что не надо было ехать домой Они никогда не изменятся. Это безнадежно». Она может быть права. А может быть, дело в устойчивых старых состояниях аттрактора – они проявляются как в ней самой, так и в родителях и в отношениях с ними. Чувство беспомощности сохраняется, возвращаются старые паттерны, болезненные конфигурации ментального состояния усиливаются. Девушка отчаянно нуждается в «переменах» – ей нужен способ, который поможет залечить старые раны и «достать» себя из дисфункциональных паттернов диадной самоорганизации.
Уединение можно считать «ментальной пищей», способствующей благополучию. Одиночество – это важный опыт для разума, оно позволяет организовать внутренние процессы и создать внутреннее состояние резонанса. В таком состоянии «я» способно менять свои сценарии, уменьшая вклад от взаимодействия с другими. Когда чередуются фазы потребности в общении и потребности в уединении, на состояния разума циклически влияют комбинации внешних и внутренних процессов. Мы можем предположить, что такое смещение фокуса позволяет достичь сбалансированного потока самоорганизации в состояниях разума во времени. На нашей диаграмме «трех П» мы можем представить этот поток как процесс с повторяющимися пиками, возникающими из неосознанно созданных повторяющихся плато. Это движение к открытому осознанию, к восприимчивому видению плоскости возможности. Уединение дает человеку ощущение присутствия, более восприимчивое осознание и позволяет войти в более гибкое состояние бытия. Некоторые формы практики осознанности – это примеры тренировки такого «внутренне настроенного внимания».92 Поэт и философ Джон О'Донохью писал: «Когда вы признаете целостность своего одиночества и погружаетесь в его тайну, ваши отношения с другими приобретают новую теплоту, в них происходят приключения и чудеса. Взрастив в себе смелость быть одиноким, вы поймете, что не нужно бояться. Человеческое одиночество богато и бесконечно созидательно».93 Уважение к потребности в одиночестве позволяет разуму «исцелить» себя – опуститься на ту плоскость возможностей, где находится присутствие. По сути это можно рассматривать как высвобождение естественной склонности разума к самоорганизации, необходимой для создания сбалансированного потока сознания. Уединение позволяет «я» размышлять об укоренившихся паттернах и намеренно менять рефлекторные реакции на внешние события, которые «подпитывают» дисфункцию.