========== Явление I ==========
— Я вас собрал столь внезапно, чтобы сообщить пренеприятное известие: к нам едет ревизор. — Антон Антонович обвёл тяжёлым взглядом присутствующих.
— Ревизор? — Главный бухгалтер Вера Ивановна имела привычку впадать в предистеричное состояние, ещё не разобравшись в сути угрозы.
— Какой ревизор? — поддержал панику инженер по ТБ Витюша Сабельников: по его душу проверки являлись чаще всего.
— Ревизор из головного. — Антон Антонович обречённо сложил пухлые руки на арбузообразный живот.
— Нам не привыкать, — хмыкнул Перцев, хотя сам без году неделя на должности.
— Не с секретным ли предписанием? — съязвил юрист Юнусов, явно намекая, что Гоголя читывал, знает…
— Предписания не было, — посуровел Антон Антонович, тоже, видать, Гоголя читал, — но секретное письмецо я получил. От Андрея Ивановича! — Директор многозначительно повёл бровью и взглянул на вмиг вспыхнувшую Веру Ивановну. — Вот! — Он неловко развернул к коллегам монитор ноутбука, что нелепо смотрелся на полированном столе. Сам наклонился и стал водить пальцем по экрану. — Та-а-ак… «К вам в этот раз едет Покатов. Тот самый, о котором я тебе рассказывал. Сволочь и педант во всех смыслах. Он сам напросился, и это подозрительно, так как его направляли в Тюмень, а он заявил, что поедет к вам, в захолустье. Тюменские уже кадриль выплясывают от счастья, а вам соболезнования направляют. В общем, я тебя предупредил. Готовь вазелин…» Ну вот… как-то так. — Антон Антонович поспешил повернуть монитор на себя.
— Не томи, Антоныч, что за столичный хлыщ? Почему вазелин? — Главный инженер Павел Андреевич Григоренко хоть и моложе начальника, но единственный, кто мог с ним запанибрата, так как специалист он незаменимый, человек крайне нужный.
— Заманал этот Покатов уже весь северный и Западно-Сибирский регион. Цепляется к каждой буковке, проверяет нумерацию страниц, сличает с датами все исходящие, на производство суётся…
— И что? Понимает ли в производстве-то? — усомнился Григоренко.
— Говорят, что понимает. Все службы имеет по полной: от кадровиков до транспортников! — Директор грозно вперил мутные очи в начальника транспортного отдела Рябцуна Мишку. — А у вас бардак в гараже! Никакой дисциплины! В бумагах галиматья! Какие-то левые машины в гараже чинятся и зимуют!
— Да нормально всё будет! Наведём, исправим, уберём, ублажим господина ревизора! — весело ответил Мишка.
— Ублажат они… Сибирь говорит, что он, сука, неублажаемый: пить — не пьёт, подарков не берёт, по бабам не ходит. И направляют всегда под новый год: верный способ лишить филиал премиальных!
— Чёрт, как так? — воздел руки к небу омэтээсник* Артур Гузеля. И было непонятно: то ли его возмущает принципиальность ожидаемого ревизора, то ли перспектива остаться без тринадцатой зарплаты.
— А вот так! Болтают, что сей Покатов по жизни гуляка и пижон каких мало, но как только приезжает с ревизией, то сразу железный человек! И вообще судачат, что он из гомосеков! Ублажи такого! Вот вам и вазелин! — стукнул по столу Антон Антонович.
— Железный человек — и вдруг гомосек! Что-то новенькое… — Юнусов нервно хмыкнул.
— Ну… это только слухи. Хотя не удивлюсь: повылазило этих голубых!
— А что он проверять-то будет? Производство? Кадры? Финансы? Складских? — ёрзал на кресле беспокойный Сабельников. — Кому вазелин-то готовить?
— Да всем! Комплексная проверка.
— И один?
— Нет, со своей бабой, она по экономической части, к вам, в плановый. — Антон Антонович развернулся к молчаливому Эрику Вадимовичу с нежной фамилией Ландыш, местному красавцу с непонятной личной жизнью. Эрик в ответ неопределённо повёл бровью.
— Со своей бабой? Какая-то противоречивая информация об этом ревизоре… — перевёл на русский это движение бровью Сева Перцев.
— Это его жена? — отчаянным шёпотом паниковала Вера Ивановна.
— Хер их знает! Фамилии разные: он Покатов, она Леонченко. Но Андрей Иванович говорил, что не зря они всегда вдвоём ездят как гусь да гагарочка. Он сволочь, она стерва.
— Я всё узнала! — секретарша Лилечка подняла ручку и потрясла ей, как отличница на уроке. — В главке болтают, что они вроде как вместе живут, но когда в Тюмень приезжали, то отдельные номера брали в гостинице. И в нашей гостинице забронировано два номера. Вот!
— Пф-ф-ф… Я со своей благоверной тоже предпочитаю в разных номерах жить — это ничего не значит! — выдал вдруг Григоренко.
— А я предпочитаю вообще вместе не ездить никуда, тем более в командировки! — поддержал вечно улыбающийся юрист. Присутствующие тактично не отреагировали, ведь все знали, что лощёный Ким Юнусов гуляет направо налево от своей жены, что в два раза старше его.
— Мне по секрету сказали… — Лилечка выдержала внушительную паузу, испепеляя взглядом, вооружённым цветной фиолетовой линзой, всех, кто посмел усомниться в её профессиональной пригодности. — Что это у них такой союз взаимовыгодный: он, скорее всего, голубой, а она мужененавистница. Какая-то у неё преужасная история случилась в молодости. Вот они и нашли друг друга. И ещё! — Лилечка даже соскочила с места, предваряя любые реплики, — таково желание, чтобы дослушали. — Максим Покатов родился в нашем городе, учился. После смерти матери продал квартиру и уехал. Навсегда. Больше ни разу не показывался. Одноклассники звали его на встречу, он не приехал, сказал, что «ноги его больше тут не будет, что ворошить прошлое — не его натура». И действительно, в главке ему несколько раз поручали поехать к нам, но он всегда выбирал северное направление. И вдруг сам напросился…
— Хм… Похоже на возвращение графа Монте-Кристо… Сознавайтесь, кто знал раньше Покатова? — почти иронически произнёс Григоренко.
— Я. — Все развернулись на побелевшего Артура Гузелю, про неожиданный Лилечкин бенефис тут же забыли. — Мы с ним в одном дворе жили. Он меня на пару лет младше, я с ним не особо общался.
— И чо? — хором вопросили сразу несколько мужских голосов.
— Ну, ходил такой мелкий, со скрипкой. В клетчатых брючках. Собака у него была белая большая.
— Били? — проницательно вставил Антон Антонович.
— Ну-у-у… а кого не били?
— Может, тебе отпуск взять? — сочувственно посоветовал Юнусов.
— Бля-а-а… да не… не… не может быть.
— Может, наоборот, увидит знакомого человечка и растает! — предположил Рябцун. Все как-то траурно примолкли.
— Так! Отставить панику и бегство в отпуск! — вновь взял слово Антон Антонович. — Будем просто считать, что времена, когда мы нашего Анхеля Петровича спиртовали неделю и подсовывали ему все нужные бумажки на подпись, закончились. Будем соответствовать современным антикоррупционным трендам и инновационным вызовам современности! — Директор скосил глаз на портрет ботексно-отфотошопленного Президента. — Значится так, ты, Ким Ренатович, займись всей документацией, чтобы всё чики-пики было. Ты, Мишенька, порядок наведи в гараже. Вы, Эрик Вадимович, перепроверьте все закупки, там у нас много ландышей проросло. И на всякий случай даме этой, Леонченко Агате, культурную программу подготовь, номера какие-нибудь. Потерпишь… Что там с производством?
— Так проблемы с прессом… Не продлили срок эксплуатации.
— Зачехлить?
— Тогда цех остановится. — Начальник производства Перцев совсем сдулся.
— И ещё не все экзамены сдали! — возопил Сабельников.
— Ёп… вас учить надо, как поступают в этом случае? И выдай всем форму, которую закупали на выступление агитбригады, чтобы все как артисты по производству вышагивали! Дорожку к складу вылизать! Курилку прикрыть! Повесить там какой-нибудь антикурительный плакатик и фэзэ про запрет курения. Пальму от кадровиков туда перетащите, чтобы ни у кого потуг не было! — Антон Антонович налился кровью. — А у тебя как дела, наш герой? — Он повернулся к Артуру.