Виталий Виниус
РИМСКИЕ ВАКАЦИИ
Глава 1
В которой герои занимаются неинтересным трудом, но в итоге имеют интересный результат.
…Да, скажу я вам, странные, знаете ли, истории случаются иногда в жизни. Настолько странные, что просто весьма странные, если не сказать: из рук вон престранные. И всё столь неожиданно и таким сюрпризом…
Так вот тянется себе и тянется серая действительность, нанизывая на суровую нитку дней монотонное однообразие будней, отчего поневоле теряешь всякую бдительность и уже не веришь ни в какие перемены, кроме как в перемены времён года, да и то не всегда. Чего плутовка-судьба, как оказывается, только и ждёт, замышляя исподтишка такой фортель, до которого, пожалуй, не додуматься ни одному профессиональному фантазёру, не говоря уж о скромных и бесхитростных гражданах.
Но чем меньше мы предполагаем, тем успешнее это иногда случается. После чего персонажи происшедшего происшествия, сверкая ошалело выпученными взорами и бормоча под нос галиматью, долго не могут прийти в себя и начинают тут же сомневаться в реальности случившегося и вспоминать: что пили с утра. И если нету вещественных доказательств с места невероятных событий, да ещё кстати припоминается принятый стопарик, то всё: приходит твёрдое убеждение насчёт заглянувшего ненароком белого коня… Но тут-то вот они — документы — вот они, здесь, в этом альбоме для фотографий с обложкой, украшенной видом эффектно подсвеченных развалин Колизея — что весьма соответствует. Вот, пожалуйста, включаем настольную лампу, кладём альбом в освещённый круг, раскрываем… Да только кто поверит в подлинность этих снимков в наше время высоких технологий и компьютерной графики. Прежде всего подумают о каком-то хитрованном надувательстве, сооружённом при помощи доступного реквизита.
Разве что слово дать, да только суматошное время наше, обильное стрессами и скандалами, обманом при честных глазах и жульничеством ловкими руками, давно уж трансформировало всех нас в бдительно подозревающих друг друга. Это в рыцарских романах слово чести выходит натуральной полновесной валютою; в жизни же оное более напоминает фальшивую ассигнацию, которую всяк, получив её, настороженно крутит так и эдак, высматривая изъяны в вензелях и виньетках…
Потому-то и не выставлялся доселе вышеупомянутый альбом перед посторонним людом, ибо кому нравится лишний раз выслушивать в свой адрес намёки на сходство с небезызвестным бароном. Тем более, есть и не посторонние. В количестве пяти индивидуумов. Это если без вашего покорного слуги. А если с ним, то и, вообще, всех шести. Именно в таком числе и совершён был тот незабываемый и необычайный вояж, о котором я по назойливому настоянию коллег-путешественников и попытаюсь вам сейчас поведать. Ну а снимки послужат вещественным подтверждением, дополняющим сиё скромное и незамысловатое повествование, хотя, конечно и качеством они не вышли, и слог хромает, да и вообще… Но, тем не менее, как не без оснований заметил Раис, это не главное, а главное то, что наш человек никогда и нигде не теряется. И вовсе не потому, что он никому не нужен…
…Итак, эта история началась с того, что Лёлику возымелось необходимым во что бы то ни стало расширить погреб. Проживал он в притулившейся за серым штакетником и одичавшими бегониями деревянной развалюхе, возможно даже бывшей некогда вполне приличной избою с резными наличниками и петухом на коньке.
То ли в силу неких высших градостроительных замыслов, то ли просто до сих пор руки не доходили, но к тому времени чуть ли не в центре нашего славного миллионного города всё ещё существовала тихим островком маленькая деревенька из десятка ветхих домишек, которая, вполне вероятно, возникла на этом свете ещё тогда, когда вокруг располагались девственные природные ландшафты, а наш город целиком помещался в черте крепостных стен, опоясывавших обширный холм у излучины реки.
Но строительство уже вовсю разворачивалось по соседству, грозя в скором времени сделать существование сего патриархального уголка всего лишь историческим фактом. Потому житие Лёлика в подобном месте происходило вовсе не из-за любви к пасторальным мотивам, а только из-за меркантильного интереса, заключавшегося в получении изолированной квартиры в одном из блочных многоэтажек, росших вокруг как грибы после июльского дождя.
И, по всей видимости, недалек уже был тот день, когда чугунный шар должен был бы вдребезги разнести этот памятник деревянного зодчества вместе со всеми его погребами, но Лёлик, всегда отличавшийся недальновидностью и строптивостью, проигнорировал наши глубоко аргументированные возражения и поставил вопрос ребром: или мы — друзья, и тогда копаем, или мы не копаем, и тогда — не друзья. Что ж, с такими бескомпромиссными намёками пришлось посчитаться.