— …Ганнон, а правда, что твоя дочь Лейла, приехала в Утику, для участия в празднествах в честь Милгарта? — спросил наместника, Сараф, когда от выпитого в честь быстро добытой победы вина, события текущего дня отошли на задний план.
Ганнон, будто что-то вспомнив, поднялся.
— Ты прав, Сараф! Я совсем забыл об этом! Да, она должна прибыть в Утику во дворец Наместника! А я её должен встретить! Я совсем забыл о ней! — Ганнон покачал головой. — Она прибудет в Утику по моей просьбе! Теперь, я в дурацком положении, я не могу оставить армию?!
Сараф и Капитон поднялись из-за стола.
— Брось, Великий Ганнон! — Сараф хитро прищурился, — что тебе делать в армии, сейчас! Враг разбит! Загнан на скалы! Не сегодня-завтра, они все сдадутся! Твои подчинённые справятся и без тебя! Что случится с армией до завтра? Мы же будем сопровождать победоносного стратега до Утики! Я, сгораю от нетерпения увидеть вновь, красоту твоей Лейлы! Помнишь, как ты показал мне её, всего год назад, в Торговом ряду, в гавани Карфагена! Я, с тех самых пор, не нахожу себе места, вспоминая её блистательную красоту и стройность осанки!
— А, Сараф! — захохотал захмелевший Ганнон, — Теперь, мне понятны твои порывы поехать со мной в Утику! Но, я тебе хочу сказать, Лейла, после того как вернулась из Галикарнаса, стала замкнутой девушкой и тебе будет довольно сложно разговорить её, чтобы добиться внимания к себе! Хотя я, не против такого союза: рода Ганнонов и главы совета Магнатов! Но моя дочь крепкий орешек! Как и её покойная мать! Они уж слишком горды нравом, поэтому, моё влияние на неё ограниченно!
— Не значит ли это, уважаемый Наместник, что ты не вправе распорядиться судьбой своей собственной дочери? — с усмешкой в голосе, спросил Верховный жрец Капитон.
— Почему же? — обиделся, ещё сильнее хмелеющий, Ганнон. — Если я захочу, она пойдёт в союз по моему усмотрению! Но, как-то в разговоре, я дал ей обещание, не давить на неё в этом вопросе! А, Я, — на этом Ганнон сделал ударение, выведенным акцентом гласной, — своё слово стараюсь держать! Поэтому, меня и прозвали Ганнон Великий!
Ганнон поднял при этом голову, как бы подчёркивая фразу, сказанную о себе, в глазах всех присутствующих.
— Да, это, несомненно, очень ценная черта характера! Но бывают в жизни ситуации, когда ради достижения каких-то очень важных целей, приходится поступиться словом! Такова жизнь! Все это приходится сделать во имя целей, которые намного глубже и ценней данного, когда-то слова! Если твой род, породнится с родом Сарафа, его сила увеличится в разы! Коалиция против Баркидов, сейчас ослабла! Гамилькар провёл успешные переговоры с Римом, и не уступил ни в одном из пунктов наших интересов! Народ ему рукоплещет и боготворит его! Но мы то знаем точно, что у него скопилось очень много припрятанного золота в Сицилии! Которое он не собирается отдавать в казну города! А это выступление наёмников, замаскированная операция Баркидов, дабы возвеличится ещё больше! — прошипел Верховный жрец Капитон.
Ганнон посмотрел на Капитона замутневшим, захмелевшим взглядом.
— В этом кризисе виноват Гамилькар? Да бросьте нести чепуху! Если бы Совет, оплатил озвученную сумму, то никакого восстания бы не было! А если и было, то намного меньшего такого размера, кое оно имеет сейчас, и которое мы бы легко подавили! — Захмелевший мозг Ганнона выдал порцию правды, которая встала комом в горле Сарафа…
— Это были войны Гамилькара! Почему Совет должен был оплачивать их службу? — Подал голос Сараф, — Совет Магнатов заседал, по этому поводу, долгое время и не пришёл к однозначному решению! А когда решение приняли — восстание уже разгорелось!
— Да! Вот как было! — С издевательской иронией заметил Ганнон. — А моего брата, отправили к мятежникам для переговоров! А, теперь, его жизнь висит на волоске! — Ганнон, что-то вспомнив, опустил голову. — Я отговаривал его от этого! Я сказал ему: «Пусть туда едет кто-то из Магнатов!». Но он слишком сильно чтил волю Карфагена и свои обязанности командующего армией и Суффета! Он не послушал меня!
— Но, теперь, после твоей победы, ты заставишь Спендия, освободить Гиксона! — подытожил и обнадёжил его Сараф, и тут же вспомнил, — но… всё же… мы, отправляемся в Утику, встречать Лейлу?
— Конечно же! — будто очнувшись, ответил Ганнон, — по случаю моей победы над врагами города Торговли, по прибытию в Утику, мы совершим жертвоприношения Милгарту и Баалю! Ну, а после, объявим празднества по всему городу!