Ганнона он увидел сразу. Тот, в свою очередь, с недоумением по поводу остановки сражения и возникшей, вследствие этого, надеждой отреагировал на его приближение.
— Что там, тысячник? Враг сдаётся? — Лицо Наместника было полно ожиданием на быстрое прекращение противостояния и сдачу «змей». Это давало ему надежду и веру, как можно скорее, узнать хоть «что-то» о судьбе своей дочери!
Сапфон подошёл к Наместнику, почти вплотную…
— Наместник Ганнон! Пришла информация с той стороны стены, где находится военачальник этого отряда, некто Дуфф Он родом с Саламиса и воевал в корпусе с Гамилькаром семь лет!
— Что ему надо? — перебил Сапфона, находящийся с ним рядом человек. — Нам совершенно не интересны его прошлые заслуги!
Ганнон посмотрел на него и этот взгляд, заставил замолчать тото… Этим несдержанным болтуном… был Сараф.
Сапфон лишь скользнул по нему своим взглядом… и продолжил:
— Это его отряд заперт сейчас на площади! Я никогда бы не принял условий от таких как он, но он произнёс о твоей личной заинтересованности в его просьбе! Только, поэтому, я здесь! — продолжал Сапфон. — Это условие касается, как он говорит, какого-то близкого тебе человека!
При этих словах, Ганнон, переглянулся с Сарафом, перебивавшим Сапфона, и краска тревожной заинтересованности залила лицо Сарафа. Лицо еже Ганнона наполнилось озадаченностью и заметно побледнело — он просто затаил дыхание…
— Так вот, — продолжал Сапфон, — он говорит, что у него находится человек, очень дорогой твоему сердцу. «Птенец» — как он выразился о нём. Его условия состоят в том, что в обмен его, мы должны выпустить из города оставшуюся часть мятежников?! — Закончил Сапфон.
У Ганнона подкосились ноги. В голове его пронёсся ураган мыслей. «Как они могли узнать о ней? Она в плену! Они схватили её! Но как? Как они узнали? Ведь об её приезде знало только узкое, ограниченное количество людей!»
— Мы принимает эти условия! — без промедления принял решение Ганнон. — Как будет происходить обмен?
— Я не обговаривал это! — Ответил Сапфон, — Но тогда, раз действительно есть такой человек, и ты знаешь о нём, пусть будет так! Но прежде, чем откроем ворота, я хочу обратиться к тем, кто пока ещё здесь. Дело в том, что и среди них, есть люди, которых я хорошо знаю! После этого — кто захочет, покинет город!
Сапфон ушёл обратно, не дожидаясь слов Ганнона. Он прошёл через ряды фаланги… и исчез из вида в плотности воинов…
— Крепись, Ганнон! — обратился к нему Сараф. — Надо, удостоверится, что это твоя дочь?!
Сараф почему-то выказывал совсем другие чувства. На его лице была растерянность от этого известия… и совсем не было радости?! Видимо это самое известие поставило его в некий… внутренний тупик. И он усиленно пытался решить его… в своём раздумье…
— Некогда вести переговоры, Сараф! — отрезал Ганнон. — Моя девочка у них! Они могут с ней сделать все что угодно! Надо её скорее вызволить из рук этих нелюдей! Они и так заклеймили себя многими убийствами!
В это время, над площадью зазвучал голос Сапфона. Он обращался к мятежникам с речью…
— А где ваш племянник Гисгон, Наместник? — Вдруг, спросил Сараф.
Этот вопрос магната, поставил в тупик Наместника Ливии. Он посмотрел на Сарафа. «Вот какая странность? — подумал он. — Он и это знает?! О приезде Гисгона с Лейлой, знал только я! И я не помню, что обмолвился с ним об этом!»
— А откуда ты, Сараф, знаешь о Гисгоне? — задал встречный вопрос Ганнон.
Сараф поняв, что сболтнул лишнего, на мгновение задумался, но тут же нашёлся:
— Твои придворные сказали мне о нем! Когда собиралась процессия! Он был с вооружённой охраной, когда прибыл сюда? Разве не так?
Ганнон, недоверчиво, посмотрев на магната, повертел головой.
«Действительно, — подумал он, — где этот надменный родственник? Зря, я вызвал его в армию! Он просился, чтобы поучаствовать в освобождении отца! Где теперь армия? И где племянник? А если он погиб на площади? — от этого Ганнону стало ещё хуже, чем было. — И зачем, я послушал этих советчиков и ушёл от Утики? И вообще… послушал их!»
Ганнон зло взглянул на Сарафа… и повёл взглядом вокруг того…