Антоний Бриан, хорошо знавший устройство римского лагеря, отнёсся к порученным обязанностям с истинным должностным рвением и, вскоре, лагерь оброс всеми траншеями оборонительной схемы тех времён. Антоний, с удовлетворением, осмотрел возведённые укрепления и похвалил всех кто участвовал в возведении оборонных рубежей от имени стратега Гамилькара! Сделал он это перед строем, как это было принято в римских легионах. Он высоко оценил труд солдат за их быструю слаженную работу, по возведению укреплений. Для этого, он и построил весь личный состав на претории лагеря, заодно ознакомившись с командным составом соединений корпуса. Между тем, в лагерь стали поступать сведения о бесчинствах армии Спендия в окрестностях Карфагена и Утики. Спендий набегами своих конных отрядов сжигал деревни, оставшиеся лояльными Карфагену, с особой жестокостью. Деревни не просто сжигались — мужчины в них распинались на крестах. По всей равнине Тунесса, потянулись шлейфы дымов сожжённых деревень и мелких городов. Эти дымы, распространялись и приближались к лагерю, укрепляемого Антонием. Корпус, прибывший из Сицилии, с тревогой смотрели на эти дымы. О численности мятежников ходили разные слухи. Говорили, что у Матоса собралась армия в 70 тысяч человек, включая перебежавших к нему рабов и набора в армию ливийцев. Спендий располагал армией в 20 тысяч бывших наёмников-ветеранов. А так, как он сам был бывшим дезертиром Римской республики, да ещё и соратником Гамилькара по лагерю горы Эрик — он считался самым деятельным и опасным вождём из всех мятежников. Так и было! Спендий вёл самые активные действия в предместьях городов-союзников Карфагена! Его конница дважды появлялась в предместьях самого Карфагена, но после появления у города корпуса Гамилькара, Спендий зная его силу, сразу отхлынул от города Торговли к Утике, вглубь прибрежной Ливии.
Бриан, находился на центральной площадке лагеря, называемой у латинян — Преторией, когда в её центр, на всем скаку, «влетели» несколько запылённых от долгой скачки всадников. Лошади их проявляли крайнее возбуждение! Они кусали удила, били копытами и неистово ржали, будто торопя ознакомление, находящихся в лагере, с теми вестями кои они привезли! Антоний, оставленный Гамилькаром старшим в лагере, поспешил к прибывшим, как только ему доложили об этом…
— … У меня, очень важные сведения из лагеря мятежников, — сказал, спешившийся гонец, — очень срочные!
Антоний зашёл с ним в возведённую им ставку Гамилькара.
— Гамилькара нет на месте, как и Теоптолема! Но я, передам им то, что ты привёз! Рассказывай!
Гонец, недоверчиво, посмотрел на незнакомого военачальника, но тот факт, что охрана лагеря и самой площадки претории, очень уважительно обращались с этим «новичком», успокоила его и он начал говорить.