— Я знаю, как вам было трудно, — продолжал я, шагая к краю алтаря. Взгляд скользнул по лицам аспидовцев — стражниц, служанок, старейшин. Видел понимание в их глазах. Звериное. Голодное. — Тяжелы были годы. Века. Род ослабел. Нас забыли.
Ехидные улыбки поползли по лицам сестер. Аманда облизнула губы. Элира прикрыла глаза, словно вспоминая что-то сладкое. Кассандра оскалилась. Хабаровцы переглянулись, недоумение сменилось настороженностью.
— Забыли, — я шипел теперь, в голосе — змеиное клокотание Аспида, слитое с моей яростью, — почему ночью прячут детей! Забыли, почему твари Изнанки трепещут от нашего зова! Забыли вкус страха врагов! Сидим в тени? Нет больше!
Я резко указал рукой на Вишнева. Он сидел, откинувшись, жирное лицо пунцовое от выпитого и наглости.
— Князь Вишнев! Подойдите! Пришло время объявить важное решение всему роду!
Вишнев фыркнул, с трудом поднялся с почетного кресла. Шел, переваливаясь, как хорошо откормленный боров, уверенный в своей неуязвимости. Его заплывшие глазки жадно ловили Амалию, сидевшую неподалеку. Он помахал ей рукой, самодовольная ухмылка расползлась по лицу.
— Графиня! Скоро, милая, скоро обсудим наши… планы!
Амалия даже не повернула головы. Просто отвернулась к Элире, демонстрируя ледяное, абсолютное презрение. Ее профиль был резок и прекрасен.
Вишнев, фыркнув, доплелся ко мне. От него несло потом, дорогим вином и медвежьим салом. Я широко улыбнулся, обнял его за жирные, бархатные плечи, как старого друга. Он напрягся от неожиданности.
— Вишневы! — провозгласил я, обращаясь к залу. — Род славный! Великий! — Мои слова гремели под сводами. — Их предки, говорят, драконов укрощали на Ледяных Пиках! Земли их — от моря и до тайги! Сила — от Императора Кречета! Они предложили нам союз! Четыре брака! Их славные богатыри — нашим прекрасным сестрам! Обмен ресурсами! Торговля! — Я выдержал паузу, сжимая плечо Вишнева. Он начал улыбаться, кивать. Его свита выпрямилась, лица сияли глупой гордостью. — Потрясающе, правда?! Наш род воспрянет! Да?!
В зале повисло напряжение. Аспидовцы молчали. Сестры смотрели на меня без тени удивления. Они знали. Чуяли кровь.
— НЕТ! — мое слово рухнуло, как обвал. Голос сорвался в змеиное шипение, леденящее душу. Объятия превратились в стальные тиски. Вишнев ахнул. — Эти свиньи хотят нас уничтожить! Забрать власть! Отгрызть наши земли! Эти выродки, поющие баллады людям — лжецы и тупорылые прихвостни, подлизавшие зад Кречету! Вишневы… — Я наклонился, мои губы почти коснулись уха князя. — …кучка трусливых шакалов!
И я плюнул. Прямо на пол перед алтарем. Громко. Презрительно.
За мной, как удар грома, раздался единый, яростный звук — сотни аспидовцев, от стражниц до служанок, от Старших Дочерей до старейшин, плюнули на каменные плиты храма. Звук был как плевок в лицо всей империи. Амалия повернулась. На ее безупречном лице расцвела медленная, коварная улыбка. Такой же оскал был у Аманды, у Элиры, у Кассандры. Весь род ощетинился.
— ЧТО?! — взревел Вишнев, вырываясь из объятий. Его лицо стало багровым, жилы на шее налились кровью. — Это… это ОСКОРБЛЕНИЕ! Небывалое! Кречет услышит! Войска! Мы сровняем ваш проклятый Аспидиум с землей! Вы…
— Да плевать нам на твоего Кречета! — перебил я его, мой голос — шелест чешуи по льду. Шагнул ближе. — Иди. Беги, мышь, к своим японским выродкам. Вишнев? Или… Сакура? Последнее слово твоего рода?
Вишнев замер. Его глазки расширились от чистой ярости и… ужаса. В его руках, сжатых в кулаки, вспыхнули и заплясали розовые лепестки вишни. Магия. Поздно.
Моя рука метнулась. Не мечом. Не кинжалом. Просто ладонью. Плоской, как лезвие. Молниеносный взмах в сантиметре от его шеи. Поразительно быстрый. Нечеловечески точный.
Шшш-хлюп!
Кровавый фонтан брызнул из перерезанного горла. Ярко-алая артериальная кровь. Лепестки вишни, только что родившиеся, мгновенно окрасились в багровое. Голова князя Станислава Вишнева, с выражением немого удивления на лице, покатилась по кровавому ковру. Тело рухнуло, судорожно дергаясь.
— Убейте всех, — прошипел я. Голос был тише шелеста листьев, но он прорезал начавшийся хаос, как нож.
И началось.
Храм превратился в мясорубку. Мои "девочки" были быстрее молнии. Амалия метнулась, как серебряная тень, ее тонкий стилет блеснул — и первый хабаровский капитан захрипел, хватая ртом воздух через перерезанное горло. Кассандра зарычала, как зверь, ее тесак рассек воздух, срубив голову ближайшему "богатырю". Элира выхватила револьверы — два сухих хлопка, и два гостя рухнули с дырками меж глаз. Аманда щелкнула пальцами — и хабаровцы в первом ряду начали давиться, хрипеть, хватаясь за горло, их лица синели от ее яда. Охотницы Кассандры с визгом набросились на оставшихся, работая ножами с дикой, хищной радостью. "Стальные Кобры" Виолетты врезались в строй хабаровцев, их клинки сверкали, кроша доспехи и кости. Григорий и Марк, схватив оружие у стражниц, бились плечом к плечу со Степаном, который, забыв о митре, орал псалмы и рубил алебастром с алтаря.