На фоне таких преудивительных иерархов и безропотно принимающего их клира воевода Острожский обрел в Литовской Руси едва ли не официальное титулование «Покровитель веры православной». Иоанн, следивший за просветительской деятельностью Острожского с сочувствием и чуть-чуть ревнивым даже вниманием, полагал, что православие для того — штука скорее инструментальная, укрепляющая его личный авторитет на востоке Великого княжества в видах противостояния Кракову с Вильной. Так вот — всё не так просто: как выясняется, просвещенный князь относится к вопросам истинной веры с несколько удивившей царя-макиавельянца серьезностью, а в нем — владыке Новгородском — воевода Киевский видит прежде всего «Православного Государя, светоч надежды для веры нашей». О чем и сообщает в личном письме, доставленном сейчас Висковатым: на иных посредников князь полагаться не мог.
В зачине своего послания князь писал, что ему несколько раз подряд привиделся один и тот же сон, сочтенный им за вещий: будто весь род Острожских перейдет в недальнем будущем в католицизм — и сие ему очень и очень не по душе; Иоанн мысленно кивнул — он к такого рода предупреждениям тоже привык относиться всерьез.
Разделы, посвященные внутреннему устройству грядущего «Союзного государства Новгородской и Киевской Руси» (за оставляемой вне пределов этого союза «ордынской опухолью, Московией» предлагалось закрепить ее историческое название: «Украина Залесская») Иоанн лишь пробежал глазами: такие вещи всё равно тАк вот, с кондачка, не решаются, да и не было в тех предложениях ничего принципиально нового по сравнению с позицией, заявленной уже литвинами на Полоцких переговорах. Главой Союзного государства предполагался Император, имперской столицей — Иван-город, себя же Острожский видел в скромной должности «Великого князя Киевского» («…Германская, стало быть, система соподчинения… А что до титулования „Император“, так — мы „Третий Рим“, или где?.. Династия „Великих князей Киевских“, гм — ну а чем, собственно, Острожские хуже Гедиминовичей и Радзивиллов?..»). В Великом княжестве Киевском предполагалась собственная конституция, по образцу Новгородской, и собственный же парламент, но только однопалатный («…А вот здесь уже система Польская: податное быдло и грязных торгашей они до управления государством допускать не желают ни в какой форме — только, вишь, благородную шляхту… „Парламент может консенсусным голосованием преодолеть вето Императора“ — ну, это пускай, всё равно консенсуса шляхты даже по вопросу „Верно ли, что дважды два — четыре?“ не добиться и самомУ Господу Богу…»). Границы будущего Великого княжества Киевского подлежали «уточнению» («…Так-так-так… А проверочный вопрос у них, небось, будет: „Чей Смоленск?“, и хорошо еще, если не прям сразу: „Чей Полоцк?“…»)
В любом случае это всё шло по разряду дележа шкуры не то, что не убитого, а даже и не найденного пока медведя. А вот последующие соображения Острожского по вопросам вероучения и церковного устройства Иоанн изучил как раз в высшей степени внимательно — как квалифицированный и объективный взгляд со стороны. Князь, оказывается, в свой черед, постоянно и пристально наблюдал за ходом церковной реформы Филиппа. Результат же совместной деятельности митрополита Новгородского и Новгородского государя (по его представлениям, не вполне верным, «играющих в четыре руки»), а также Ивана Федорова (наладившего, при господдержке, массовую печать как азбук для государевых же школ, так и Евангелия в переложении на «человеческий», сиречь современный русский, язык) он оценивал как долгожданную «православную Реформацию» — за которой будущее, и которая одна только и способна противостоять «всей этой византийской мертвечине».
Выводы же из всего этого «Покровитель веры православной» делал вполне практические. Итак, в Европе, в Тренте, маятник уже откачнулся в Контрреформацию, и Польша, наевшаяся досыта протестантизма, насаждаемого непопулярным королем, будет тут в самых первых рядах; эрго — нас ждет резкое усиление Костёла. Даже при формальном сохранении в едином Польско-Литовском государстве относительной веротерпимости («…Вряд ли нас всё же ожидает возврат ко временам Городельского акта, с тогдашним прямым запретом на занятие государственных должностей не-католиками») православному дворянству восточных областей нынешнего Великого княжества ходу выше вторых-третьих ролей точно не будет; это все понимают отлично, и готовы действовать в соответствии.