Памятником философской литературы была «Логика» — компиляция трактатов еврейского мыслителя Моисея Маймонида (XII в.) и арабского ученого Аль-Газали (конец XI — начало XII в.). «Логика» была своеобразной энциклопедией философской мысли и давала представление об античном и арабском материализме. Из богословских сочинений, приписывавшихся Дионисию Ареопагиту (легендарному современнику Христа), еретики могли почерпнуть неоплатонические идеи, которые примерно в то же время использовали и итальянские гуманисты.[289]
Итак, даже отрывочные сведения о книгах, читавшихся еретиками, говорят не только о реформационных устремлениях вольнодумцев, но и о поисках ими реальных философских и естественнонаучных знаний, о гуманистической направленности их интересов. Вынужденный вести с ними ожесточенную полемику, Геннадий и его окружение способствовали распространению тех же книг, что читали еретики.[290] Все это пробуждало новые интересы, оживляло научную, философскую мысль и жажду познания.
Странная война
Собственно говоря, точно установить начало войны России с Великим княжеством Литовским невозможно. Формально она никогда не объявлялась, а пограничные стычки не утихали на протяжении 80-х годов.
Исследователей ставила в тупик политика Казимира IV, пассивно ждавшего развязки, когда столкновение двух крупнейших восточноевропейских держав стало неизбежным. Одни историки пытались объяснить ее особым пристрастием короля к интересам Польши и забвением нужд Литвы,[291] другие — его недальновидностью.[292] Очевидно, дело было в бессилии королевской власти. Литовское княжество представляло собой бурлящий котел. Политикой польского короля и католической церкви в Литве были недовольны не только массы русских, украинских и белорусских крестьян и горожан, но и подавляющее большинство православных княжат, самовластно распоряжавшихся огромными владениями. В обстановке внутренних неурядиц и постоянных вторжений в глубь страны войск Баязида и Менгли-Гирея Казимир IV вынужден был больше полагаться на сложную дипломатическую игру и политику «умиротворения», рассчитывая, вероятно, если не предотвратить, то во всяком случае отсрочить час решительного столкновения с «Московией».
Попытки Казимира IV создать антирусскую коалицию существенных результатов не дали. Менгли-Гирей прочно придерживался союза с Иваном III, а «Ахматовы дети» были союзником весьма ненадежным. А тут в 1484 г. султан взял крепости Килию (в устье Дуная) и Белгород (в устье Днестра), приобретя тем самым опорные пункты для дальнейшего продвижения на территорию владений Казимира. Баязид считал Килию воротами к молдавским и венгерским землям, а Белгород — к польским, русским (входившим в состав Литовского княжества) и татарским, во всяком случае до района Северного Причерноморья.[293] В 1486–1491 гг. польско-литовские войска постоянно сражались с турецкими и татарскими. Так, Хроника Быховца рассказывает, что в 1486 г. Стефан III сообщил Казимиру о вторжении войск Баязида в молдавские земли и просил помощи. Казимир с польской и литовской шляхтой направился к Коломые, где встретился со Стефаном. Узнав о движении польско-литовских войск, турки повернули обратно.[294] В 1487 и 1491 гг. королю удалось разбить татарские войска, вторгшиеся в Правобережье. Постоянные столкновения «Ахматовых детей» с Менгли-Гиреем в конце 80-х — начале 90-х годов хотя и не принесли существенного облегчения Казимиру, но все же сдерживали активность крымского хана. Да и сама Большая Орда раздиралась усобицами наследников Ахмата, которые при случае не прочь были пограбить и земли союзников.
289
290