Ударила себя хан Занай ножом этим прямо в грудь, в самую середину сердца и упала мертвая на свой ковер, золотом вышитый...
Дрогнуло небо... черной тучей растянулось, пошатнулись столбы Самирама, города женского.
Страх на женщин и дев напал, разбежались они по своим домам с того страха, волю и разум у них отнявшего, и оружие все, доспехи боевые, на площади покинули.
Подняли мужчины оружие это, наложили замки на двери тех сакель и стали с тех пор городом по-своему править...
Разделили они женщин меж собой поровну... Мало было мужчин, женщин много, каждому по сто жен на долю досталось.
И прошло то время свободное, золотое, ханства женского, настало другое, тяжелое, злое, приниженное.
Замки тяжелые, стены высокие, горы великие, слезы горючие... Тридцать семь тысяч лет началось так и еще тридцать семь тысяч лет продолжаться будет.
А собьет те замки, повалит гаремные стены, развеет горе женское, вытрет слезы обидные... одна женщина.
Придет, прилетит эта чудная с далекого севера, волосы у нее будут, как снег, белые, глаза, как море синее, груди, как горы, вечным льдом покрытые — и польется из тех грудей молоко-благодать на наши бедные головы женские!..