За драки мне от отца всегда перепадало. Он всё-таки хирург.
— За дело хоть получил?
— Да, за дело, пап… Я виноват… Не парься, пройдёт.
Вечером с братвой пиво пили у Кота дома. У него маман — директор музыкальной школы — укатила с хором куда-то на конкурс. Разговоры были в основном вокруг розового.
— Ты бы видел своё лицо, — гоготал Муха, — когда шрамы его рассматривал: шок и трепет!
— Шрамы какие-то странные, не похоже, что операция!
— И вообще, фига ли он так испугался, что мы шрамы увидим? Не майку ведь ему жалко было!
— Да, пожалуй, майка не последнее, что у него есть надеть. Я сначала думал, что он из благотворительности к нам в лицей попал, из семьи группы риска, так сказать. Но вижу, что на тачке крутой его привозят, да и вещи приличные, не похож на бомжа.
— На урода похож!
— Может, правда гермафродит! Оно! А вместо члена подкладывает! Ахахаха!
— Пожалуй, наличие хуя мы проверять не будем! — это я вставил в общую беседу.
— По животу как-то стрёмно бить его теперь…
— Ага, вдруг там у него не кишки, а механический калосборник встроен! Так и самому можно повредиться!
— Да и по лицу не надо бы, будет очевидно, что гнобим его, палиться не надо бы, — это наш Лёшик, сын Дирика, высказался, он, как отпрыск педагога, принцип «кабы чего не вышло» всегда продвигает.
— Но не оставлять ведь дело воспитания неоконченным!
— Думаю, продолжим умывать!
14–19 сентября
Целую неделю методично на большой перемене мы затаскивали Яночку в туалет и умывали с мылом. С каждым разом получалось всё лучше! Опыт, блядь! К его лицу прикасался только я, так уж я всё обставлял каждый раз, роли распределял, режиссёр хренов!
После первого же умывания в понедельник здесь же в туалете вывалили на пол всё содержимое рюкзака Яночки. Выудили из выпавших вещей тушь в золотистом флакончике, ещё какую-то штуковину с чёрной кисточкой внутри — видимо, подводка так выглядит. Выдавили в унитаз тубу с тональником.
Кот потом Ленке Малявиной, нашей красотке, тушь задарил. Она ахнула, ресницами захлопала: «Это же Guerlain! Дорогущий, у кого ты спёр, Котик?»
Но белка-Ихтиандр-изуродованный Спанч-Боб проявил необыкновенное упорство. Уже на следующий урок он пришёл НАКРАШЕННЫМ. Где нашёл тушь — неясно, а вот неровная подводка — явно сделана гелевой ручкой!
На следующий день после умывания были изъяты все пишущие предметы. Но на урок Яночка опять пришёл накрашенным! И даже ухмылялся со своего места в мой адрес. Тварь!
В среду я намылил ему лицо и тут же стал обыскивать, хлопать по всему телу розового в поисках туши в карманах. Обычно не сопротивлявшийся Яночка стал изгибаться. Пришлось припереть его к стенке, залезть в каждый карман, прошарить каждый шов на экстравагантных джинсах, мои движения по его телу больше походили на страстные ласки любовника. Рывком я развернул к себе розового, полез под футболку. И вдруг намыленное лицо в меня плюнуло!
— Не возбудитесь, Михаил!
В общем, я не сдержался, в этот раз отмолотил парня и бросил его лежать в туалете.
На оставшиеся два урока он не пришёл, хотя из окна актового зала после уроков, где мы готовили концерт ко дню учителя, я видел его фигурку у крыльца в ожидании машины. Как же мне херово! У меня поганое чувство, что я во что-то вляпался. И скорее всего в какое-то говно…
20 сентября
Живой-здоровый, накрашенный, опять сидит рядом на английском. На моё «здравствуй, солнце» привычное «отъебись». Блещет своим английским.
В душевой все стараются не пялиться на него. Ян одевается всё так же отвернувшись, прячет шрамы. Я подумал, что и костюм он надевает из-за них, а не из-за понтов. Борисыч смотрит на Яночку почти влюбленно, занимается в основном с ним. Спрашивает, что за синяк на скуле?
— Случайно получилось… — медленно отвечает розовый.
Потом водное поло. Мы с Ихтиандром в разных командах, я на воротах. Ору на парней, которые не могут забрать у него мяч, плывут чуть ли не по-собачьи, уроды! Он близко, выскакивает высоко над водой и со всей дури бросает мяч в меня. Именно в меня, а не по воротам. Целится в лицо, глаза злые… Мне прилетело ровно в лоб и откинуло в ворота, гол. Чуть не захлебнулся, но, вынырнув, улыбнулся розовому и показал ему фак.
Следующая атака жёлтых окончилась почти так же, только в этот раз он попал мне в ухо мячом. Я аж оглох на минуту, стервец! Потом ещё раз, промазал, сволочь розовая!
Уже в конце игры вновь он один у моих ворот. Выпрыгивает и бьёт, мяч летит мне в нос. Бли-и-ин, больно! Вспышка! Ярость! Я бросаюсь на Яночку, обхватываю его за шею, топлю, душу, зажимаю его прорезиненное тельце ногами, увлекаю его на дно. Розовый дёргается, бьётся, крутит башкой, вцепляется ногтями мне в бедро, щиплет меня туда, куда достанет: ягодицы, колено, ляжки, потом выворачивается и щиплет в мошонку! Ё-Ё-Ё-О-О-О! Думал, что сдохну. Ещё и кровь вокруг себя вижу, первая мысль: «Он меня кастрировал, что ли?» Нет, это из моего носа хлещет. Нас остановил Борисыч, прыгнув в воду… Орал как потерпевший, поставил обоим по двояку. Потом физрук караулил нас в душевой и в раздевалке, чтобы мы опять не сцепились.
Естественно, я не мог оставить это просто так. Стоим, ждём Яночку на выходе. Не выходит, затихарился где-то в недрах лицея. Мы упрямее, стоим, ждём, хотя мерзкий дождь пошёл. Ждали минут сорок. Всё это время я чувствовал, как наливается синевой мой нос и фингал, успевший пожелтеть с прошлой недели, вновь расцветает лиловым оттенком. В башке шумит. К воротам подъезжает чёрная «бэха», блин, за ним приехали! Водитель выходит и крутит головой по сторонам, кричит нам:
— Мальчика с розовыми волосами не видели?
— К его счастью, нет! — честно кричит в ответ Дюха.
Потом водитель схватился за телефон, что-то ответил, кивнул, бросил на нас подозрительный взгляд, сел за руль, хлопнул дверью и отъехал. Мы дёрнулись к воротам, выглядывая на улицу: куда он отправился? «Бэха» остановилась через метров 100-150, и из-за соседнего дома выскочил Янчик, юркнул в машину, и она дала газу!
— Вот гад! Он что, из окна выпрыгнул? Я проверял, запасной закрыт, — начал оправдываться Муха.
— Боится, тварь, — прошипел я. — Уже хорошо! Ну ничего, всего лишь сентябрь.
Короче, в эту субботу я напился. От отца получил по шее. Никакого снисхождения даже к моему вспухшему носу.
22 сентября
В понедельник ждал Яна у входа, рядом тусовалась свита. Опять дождь, стояли, мокли.
Приехала «бэха». Накрашенный медленно вышел, понял, что его ждут. Ян медленно направился ко мне навстречу. Водитель равнодушно уехал. Розовый остановился в воротах, не решаясь продолжить путь. Я рукой сделал знак парням, чтобы близко не подходили к нам, и быстро подскочил к Яночке. Развернул его за плечо к чугунной витой ограде за воротами, своими руками упёрся в ограду по обе стороны от шеи розового, ближе наклонился к его лицу. Он хотя и не мелкий, но всё же ниже меня ростом.
— Яночка, ты понимаешь, что ты творишь? Ты ведь знаешь уже, кто я?
— Истребитель пидорасов? Помню.
— Какого хрена ты выёбываешься?
— Выёбываешься как раз ты, Миш-ш-ша…