Выбрать главу
24 сентября 1906

Тишина цветет

Здесь тишина цветет и движетТяжелым кораблем души,И ветер, пес послушный, лижетЧуть пригнутые камыши.
Здесь в заводь праздную желаньеСвои приводит корабли.И сладко тихое незнаньеО дальних ропотах земли.
Здесь легким образам и думамЯ отдаю стихи мои,И томным их встречают шумомРеки согласные струи.
И, томно опустив ресницы,Вы, девушки, в стихах прочли,Как от страницы до страницыВдаль потянули журавли.
И каждый звук был вам намекомИ несказанным – каждый стих.И вы любили на широкомПросторе легких рифм моих.
И каждая навек узналаИ не забудет никогда,Как обнимала, целовала,Как пела тихая вода.
Октябрь 1906

«Ты можешь по траве зеленой…»

Ты можешь по траве зеленойВсю церковь обойти,И сесть на паперти замшёной,И кружево плести.
Ты можешь опустить ресницы,Когда я прохожу,Поправить кофточку из ситца,Когда я погляжу.
Твои глаза еще невинны,Как цветик голубой,И эти косы слишком длинныДля шляпки городской.
Но ты гуляешь с красным бантомИ семячки лущишь,Телеграфисту с желтым кантомБукетики даришь.
И потому – ты будешь радаСквозь мокрую травуПрийти в туман чужого сада,Когда я позову.
Октябрь 1906

«Ищу огней – огней попутных…»

Ищу огней – огней попутныхВ твой черный, ведовской предел.Меж темных заводей и мутныхОгромный месяц покраснел.
Его двойник плывет над лесомИ скоро станет золотым.Тогда – простор болотным бесам,И водяным, и лесовым.
Вертлявый бес верхушкой елиПроткнет небесный золотой,И долго будут петь свирели,И стадо звякать за рекой…
И дальше путь, и месяц выше,И звезды меркнут в серебре.И тихо озарились крышиВ ночной деревне, на горе.
Иду, и холодеют росы,И серебрятся о тебе,Все о тебе, расплетшей косыДля друга тайного, в избе.
Дай мне пахучих, душных зелийИ ядом сладким заморочь,Чтоб, раз вкусив твоих веселий,Навеки помнить эту ночь.
Октябрь 1906

«О жизни, догоревшей в хоре…»

О жизни, догоревшей в хореНа темном клиросе Твоем.О Деве с тайной в светлом взореНад осиянным алтарем.
О томных девушках у двери,Где вечный сумрак и хвала.О дальней Мэри, светлой Мэри,В чьих взорах – свет, в чьих косах – мгла.
Ты дремлешь, Боже, на иконе,В дыму кадильниц голубых.Я пред тобою, на амвоне,Я – сумрак улиц городских.
Со мной весна в твой храм вступила,Она со мной обручена.Я – голубой, как дым кадила,Она – туманная весна.
И мы под сводом веем, веем,Мы стелемся над алтарем,Мы над народом чары деемИ Мэри светлую поем.
И девушки у темной двери,На всех ступенях алтаря —Как засветлевшая от МэриПередзакатная заря.
И чей-то душный, тонкий волосСкользит и веет вкруг лица,И на амвоне женский голосПоет о Мэри без конца.
О розах над ее иконой,Где вечный сумрак и хвала,О деве дальней, благосклонной,В чьих взорах – свет, в чьих косах – мгла.
Ноябрь 1906

Балаган

Ну, старая кляча, пойдем ломать своего Шекспира.

Кин
Над черной слякотью дорогиНе поднимается туман.Везут, покряхтывая, дрогиМой полинялый балаган.
Лицо дневное АрлекинаЕще бледней, чем лик Пьеро.И в угол прячет КоломбинаЛохмотья, сшитые пестро…
Тащитесь, траурные клячи!Актеры, правьте ремесло,Чтобы от истины ходячейВсем стало больно и светло!
В тайник души проникла плесень,Но надо плакать, петь, идти.Чтоб в рай моих заморских песенОткрылись торные пути.
Ноябрь 1906

Усталость

Кому назначен темный жребий,Над тем не властен хоровод.Он, как звезда, утонет в небе,И новая звезда взойдет.
И краток путь средь долгой ночи,Друзья, близка ночная твердь!И даже рифмы нет корочеГлухой, крылатой рифмы: смерть.
И есть ланит живая алость,Печаль свиданий и разлук…Но есть паденье, и усталость,И торжество предсмертных мук.
полную версию книги