Тамара Вепрецкая
Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Майянистам и собирателям истины по крупицам посвящается
Пролог
Октябрь 2002 года
Muévete, y el camino aparecerá.[1]
Интерьер небольшого ресторана недалеко от сокало[2] города Мериды, столицы мексиканского штата Юкатан, впечатлял. Немыслимые инсталляции и яркие росписи со сценками из мексиканской действительности покрывали стены. Там скелеты восседали на висящих мотоциклах, игрушечных лошадках, двух– и трехколесных велосипедах. Ухмыляющиеся черепа выглядывали из кабины выступавшего из стены настоящего кроваво-красного грузовика. Стройные девушки в сомбреро взирали на посетителей пустыми глазницами, скалились зубастыми челюстями и сжимали костлявыми руками скрипку и гитару.
Веселые, энергичные официанты сновали взад-вперед, охотно разъясняя посетителям особенности меню и выполняя заказы. Настоящее шоу с разжиганием священного огня и внесением объятого пламенем блюда разыгралось перед столом, где сидели два иностранца средних лет. Когда блюда были торжественно поданы, а бокалы заполнены манящим эликсиром, иностранцы вернулись к прерванному разговору.
– М-да, сомнительное заведение, – улыбнулся Игорь, мужчина лет сорока с привлекательной седой прядью в темных волосах.
– Не сомнительное, а скорее колоритное, – возразил Николай, его русоволосый визави с небольшой светлой бородой.
– А вообще город мне понравился. Особенно тот красивый проспект со старинными колониальными особняками – просто потрясающий!
– Да, Игоряш, город так и дышит колониальной стариной. Однако эти роскошные особняки сейчас принадлежат финансовым воротилам, отмывающим наркоденьги.
– Ты прав, Коля, – вздохнув, согласился Игорь. – Помнишь то изумительное здание, сильно обветшалое? Там, кажется, какие-то городские власти расположены. Да и многие другие дома в самом центре города тоже заждались ремонта.
Николай поднял рюмку с янтарной жидкостью и подмигнул собеседнику:
– Давай, Игоряш, за эту удивительную страну…
– … по рюмашке их удивительного зелья – текилы, – игриво подхватил тот.
Они выпили и некоторое время сосредоточенно знакомились с содержимым своих тарелок, изредка издавая малопонятные мычащие звуки, восторженно качали головами и снова погружались в поглощение блюд.
Молчание нарушил бородач:
– Завтра мы расстаемся. Ты так и не познакомишь меня с артефактом?
– С чем? – Игорь словно очнулся от своих мыслей.
– Как с чем? – хмыкнул Николай. – Со своим сосудом.
– Ах да, – последовал невнятный ответ.
Игорь Валентинович Ветров, российский предприниматель и коллекционер, поднял голубые глаза на друга и долго, пристально смотрел ему в лицо, пока взгляд его не помрачнел. Он опустил голову и закурил.
Сферой интересов его закадычного друга, археолога Николая Андреевича Быстрова, была Испания. Пару лет назад при финансовой поддержке Игоря и их совместной фирмы он начал там раскопки в поисках древнего Тартесса. Оба они до сих пор и не помышляли о Мексике. Однако несколько месяцев назад Ветров стал счастливым обладателем сосуда древних майя, который он приобрел на аукционе во время распродажи частной коллекции одного ушедшего из жизни немецкого коллекционера.
Здесь, в Мексике, друзья встретились в курортном Тулуме, где идиллически сочетаются прорисованные на фоне ясного голубого неба майяские развалины и неправдоподобная лазурь бьющегося о прибрежные скалы Карибского моря.
Целый день они провалялись на теплом песке, который то и дело утекал из-под их тел вдогонку за набегающей волной. Николай радовался, что смог откликнуться на призыв Игоря и все-таки вырвался на несколько дней, чтобы хоть краешком глаза взглянуть на уникальную страну.
Пять дней друзья провели вместе, колесили по Юкатану на арендованной Николаем машине. Они жадно поглощали мексиканскую экзотику. Национальная кухня, изрядно сдобренная перцем и традиционными напитками, как крепкими, так и просто освежающими. Красочные шоу с задорными песнями марьячи и танцами в ярких колоритных костюмах. Археологические зоны древних майя и революционные музеи. Они проехали от Тулума до Мериды. И все эти пять дней Ветров был почти счастлив. Он старался не думать о том наваждении, которое испытал в предшествующие две недели. Теперь пришло время вспомнить.