- Что останется – вам, - кивнула я поварихами. Они переглянулись и сглотнули. Они и так бы поели, но тут, получив официальное разрешение…. Радости-то сколько. И в столовую соваться не будут, а мне это и надо.
Я поставила на поднос пять чашек из девяти и вынесла их в столовую, лишь задержавшись у входа, где меня бы никто не заметил, чтобы дрожащей рукой всыпать ещё одну траву поверх супа. Затем медленно расставила тарелки на столе, удостоившись сальных взглядов, и хмельной довольной улыбки Генри. Он очень любил эту похлёбку.
Я отвернулась, меня ждала вторая партия.
Я съела пару ложек, медленно, наблюдая, чтобы Генри успел съесть минимум половину тарелки и замерла над тарелкой.
- Ну что опять? – Генри с того конца стола недовольно стукнул по столку кулаком. – Ешь.
Я молчала.
- Я сказал: ешь.
В этом не было ничего необычного. Такие перепалки случались за столом снова и снова.
- Нет.
Обычно я не отвечала, и именно это породило тишину за столом.
- Ешь, а то надену на голову.
- Я тебя ненавижу, – я с шумом отодвинула тарелку, и моё лицо привычно скривилось.
- Опять слезы… – Он закатил глаза. - Она сейчас заплачет. Уйди с глаз моих долой, а то я…
Я встала и с громким плачем убежала наверх. Там в комнате я заперлась и трясущимися руками открыла бутылёк и выпила. В этом не было необходимости, но я решила, что лишним не будет. Я громко «рыдала» навзрыд и со страхом ожидала, что он явится. Но… так уже бывало. Ему надоело слушать одно и тоже, и даже привычное насилие надо мной уже не доставляет ему удовольствие. Сейчас они доедят похлёбку и потом подадут поросёнка. Все это будет приправлено пивом. Обильное питье и еда закончатся песнопениями, а потом и травлей анекдотов. А вот потом…
… их смотрит сон.
Я сидела на кровати и, не мигая, смотрела на дверь. Тревожно прислушиваясь к звукам внизу. Вся суть этой травы, что она не усыпляет человека сама по себе. Она работает только, если человек засыпает, тогда она усиливает его сон. Делает крепким, что ничто его не разбудит.
Даже смерть.
В тишине комнаты щелчок проворачиваемого со скрипом ключа показался мне набатом. Я сидела какое-то время, выжидая. Вдруг он все понял? Вдруг он ожидает меня там, за дверью. Но уже не с кулаками, а с ножом… дверь скрипела и болталась на петлях. Слишком часто её выбивали, пытались сломать или снести. Босиком, чтобы не издавать шума, я вышла в коридор.
Шаг.
Остановка. Вслушиваюсь в отзвуки внизу. Но все тихо.
Ещё пара шагов.
Снова остановиться.
По лестнице я научилась спускаться бесшумно, чтобы лишний раз не попасть на глаза Генри. Двое спали за столом, похрапывая. Я прошла мимо них и заглянула в гостиную. Генри спал, раскинувшись в кресле, у его ног почти сползли на пол ещё двое. Шесть. Седьмой лежит за диваном, ещё один у камина. Восемь. Где ещё один? Если один остался бдить, все может кончиться плохо. Я прошла чуть дальше к окну и увидела его. Она лежал около кустов на земле, со спущенными штанами.
Спят.
Получилось.
Я сглотнулась. Второго такого шанса у меня не будет.
Я подошла к камину, горящему тепло и ярко и подложила туда побольше дров. Почти всю поленницу. Потом взяла кочергу и выгребли часть углей на пол, сверху ещё дров. Проходя мимо, я подхватила свечу и поднесла к шторам, они моментально вспыхнули, жирные пятна на них горели хорошо. Пару углей были небрежно брошены на диван и кресла и даже под них.
В столовой я лёгким движением опрокинула свечу на скатерть и подождала, когда та словно бы погаснет, а потом все же возьмётся за ткань. Свечой в руке прошлась по углам скатерти.
Повариха и слуги спят отдельно, в подвальном помещении, я заперла кухню, чтобы никто не смог из нее войти к ним на помощь. У них отдельный выход, так что они останутся живы. В комнате стало дымно и жарко. Захватив свечу, я отправилась наверх. В кабинет генри. Там было темно, когда я начала переворачивать полки с книгами, некоторые даже подожгла.
Вдруг я споткнулась обо что-то, посветив вниз, я даже вскрикнула, едва не выронив свечу. На полу лежала одна из тех девушек, которых они вызывали постоянно. Милая хохотушка. Из того самого квартала. Он никогда не гнушался такими женщинами. Только сейчас её глаза были распахнуты в испуге, а рот открыт словно она хотела закричать. Я подняла свечу и не могла не заметить синие пятна на её шее.