– Правда? Знаете, чего не хватает адвокату, когда он по шею закопан в песке? – спросил я.
– Да – хороший старт. Мы теперь весь день будем шутить про юристов? Поверьте мне, я все их слышал! – быстро парировал он.
– Карл, прежде, чем ты взбесишь оставшихся пятерых в кабинете, большинство из которых, кстати, юристы, почему бы тебе не рассказать, что произошло тогда. Раскрой все, здесь и сейчас. Тогда я уже все услышал, но они – нет, и нужно, чтобы они увидели ситуацию с твоей стороны, потому что ты прав. И мы точно услышим, как это выглядит со стороны, – сказал мне Джон.
Мы прервались ненадолго, и я передал своему ассистенту принести кофе и чай себе. После того, как мы снова собрались за столом, я сказал:
– Ладно, это займет какое-то время, но выслушайте меня. Джон уже обо всем это знает. Он был моим адвокатом еще с моего детства, и я говорю буквально. Я знаю его с тринадцати лет, – я указал на Брюстера. – Хотя вы ведь ничего не знаете, так?
– Я читал вашу биографию. Самую лучшую я нашел в Fortune. После обеда мы ее рассмотрим. Как только мы объявим о вас, можете ручаться, что команда Стюарта сделает то же самое.
Я кивнул и повернулся к остальным.
– Вы знаете о происшествии?
И Боб, и Джек признались, что читали об этом в газетах и видели по телевизору, когда это произошло. Миллер не знал ничего сверх той биографии, на которую сослася МакРайли.
– Хорошо. Ну, тогда позвольте мне начать с того, что если вы будете искать значение слова «дисфункциональный» в словаре – вы найдете там фотографию моей семьи, – начал я.
Рассказ о моей семье занял около пятнадцати минут, и я сделал акцент на том, что моему брату был поставлен диагноз «параноидальная шизофрения», и что моя мать страдала от депрессии, о чем мы с Джоном узнали через охранное агентство.
Затем я добрался до последнего срыва Хэмилтона:
– Итак, это все предыстория. После того, как я уволился из армии, я вернулся домой, и мы с Джоном основали компанию. Это было в 82-м году. Не думаю, что моя семья знала о том, что я в городе. Мы встретились снова весной 83-го, когда моя сестра пригласила нас на свой выпускной в колледже. У Хэмилтона случился приступ, серьезный, и они с матерью и отцом серьезно поскандалили. Отец вышвырнул их из дома, и так моя мать с братом оказались в однушке в Тоусоне. Хэмилтон подумал, что все это моя вина, и решил отправиться за моей женой и сыном, тогда Чарли не было даже двух лет. Через несколько месяцев он начал выслеживать Мэрилин, несколько раз попортил ее машину, и даже пытался сжечь наш дом.
– Вы не могли обратиться в полицию? – спросил Миллер.
– О, да, мы обратились к ним. Мы обратились к ним почти сразу же. В конце концов, они проверили алиби почти у сотни человек, но Хэмилтон ускользнул, – вставил Джон.
– Верно. В тот момент мы уже наняли охрану для Мэрилин и нашего сына, и я отправил их в безопасное место. Сам я оставался дома, и держал при себе свой армейский пистолет в надежде, что, кто бы за нами ни следил, совершит еще одну вылазку, и он ее совершил. Мы понятия не имели, что это мой брат, но однажды он вломился в дом с огромным ножом, и когда обнаружил, что в доме только я, решил напасть на меня. Мне пришлось его пристрелить.
– Боже! – прошептал Брюстер.
Он осмотрелся вокруг. Оставшиеся трое кивнули. Миллер выглядел немного напуганным. МакРайли на мгновение потер челюсть, и взял слово.
– Ладно, но позвольте задать вам несколько вопросов. Вы законно хранили ваш пистолет?
Я пожал плечами.
– Это был мой сорок пятый еще с армии. Копы не допытывались на этот счет, и армия не требовала его обратно, – ответил я.
– Хм, любопытно. Где вы были, когда застрелили его?
– Мы были в моем доме. Если точнее, на кухне, на расстоянии пары метров друг от друга. Все это копы уже расследовали, – сказал я.
Джон вмешался, сказав:
– Было весьма очевидно, что произошло, и Карла даже не вызвали на суд присяжных. Дело было закрыто как самооборона.
МакРайли только отмахнулся, и продолжал с вопросами:
– Вас когда-либо арестовывали или обвиняли в чем-либо, даже если обвинения потом снимались?
– Никогда. Меня никогда ни за что не арестовывали. Я имею ввиду, на меня надели наручники, и повезли в участок, но там меня только опрашивали, затем отпускали домой.
Технически это было правдой, хотя на самом деле я на своем веку повидал достаточно полицейских участков.
– Был еще случай в колледже, когда меня и еще пару ребят забрали за то, что мы уснули на пляже в Флориде? Это считается?
– Вы уснули на пляже? – недоверчиво переспросил Брюстер.