Так стоит ли удивляться, что порядочные не хотят баллотироваться?
Мы работали до ужина и даже после, и мне сказали, что это только начало. Никто не нашел ничего, что работало против меня как кандидата. А это значило, что им нужно копать глубже. Но это все требовало еще пары дней, прежде чем мне снова могли задавать какие-либо вопросы, и мне нужно было в это время связаться с сестрой.
Все, кроме Джона, ушли, и он остался со мной в кабинете.
– Добро пожаловать в публичную жизнь, Карл, – сказал он мне. – Ты действительно этого хочешь? Ты был прав тогда. В какой-то момент все станет паршиво. Энди Стюарт не станет вежливо обходиться. Это будет больше похоже на то, что тебя с криками и пинками волочат по сливным ямам. Он будет играть грязно.
Я достал бутылку виски, и налил нам по стакану. Я подтолкнул один стакан к нему через кофейный столик, сел и начал пить сам.
– Джон, я все это время плясал вокруг собственной семьи уже больше двадцати лет. И когда у меня уже появится возможность жить свою жизнь, не оглядываясь на них? Господи, они отреклись от меня! Я большую часть жизни провел, пытаясь достичь чего-либо, чтобы они гордились мной. Все, что я сделал – стал лучшим учеником, получил докторскую, прошел службу, получил медаль, основал компанию – и всего этого недостаточно! К черту все – я сделаю это для себя!
Он же только повесил голову, но затем встряхнулся.
– Мне жаль, Карл. Я никогда их не понимал. Как так получилось? Я просто теперь вообще их не понимаю, – настал его черед выпить.
– Они сами виноваты, Джон. А я просто умываю руки.
– Мне жаль, Карл.
На следующий день я встретил МакРайли в своем офисе, и мы прошлись по некоторым законным и бумажным моментам в моем участии в выборах. Моим первым вопросом было, значит ли это, что все остальные одобрили мое участие. Он только отмахнулся от этого. В какой-то мере моя способность оплатить самому свою кампанию означала, что у меня есть шанс. Это было бы недешево, а Республиканцы никогда не могли собрать очень много денег по этому округу.
Я также спросил его, занимался ли он до этого чем-то подобным, потому что он казался мне уж слишком моложавым. Как выяснилось, это была уже его вторая кампания по Конгрессу, но на предыдущей он был ассистентом, это было в прошлом году в Восьмом Округе Мэриленда, для Конни Мореллы.
– И так, выходит, сейчас ты это все пытаешься сделать сам?
– Что-то вроде того, да.
– Слушай, ничего личного, но мне обязательно работать именно с тобой? Не пойми неправильно, но на этот счет есть какие-нибудь правила? Я обязан использовать именно назначенного мне менеджера по кампании? – спросил я.
Он только фыркнул на это. Он откинулся в своем кресле и закинул ноги на угол моего стола.
– Нет, вы можете взять для этого кого вам будет угодно. И, чтобы сразу все прояснить, я тоже это делаю не по доброте душевной. Я буду оплачиваемым участником кампании, – и он назвал причину, от которой у меня глаза заслезились, но после размышления, я понял, что это не так уж и беспричинно для чисто наемного человека, чья работа могла испариться в любой момент.
– Любопытно. Как кто-либо становится менеджером кампании? Я никогда таковых не встречал.
Он пожал плечами.
– Я всегда интересовался политикой и законами. Я был в клубе Юных Республиканцев в Гарварде, когда готовился поступать. Я сам их Хагерстауна, если поверите. Я изучал политологию в Гарварде, затем поступил в Йель, где снова был активным членом Республиканцев. На том уровне это было бесплатное волонтерство. После выпуска я работал на судью в Тоусоне, и сотрудничал с местными партиями, опять же, бесплатно. Два года я выслуживался до помощника менеджера, и за это мне уже платили. Когда Миллер начал искать кандидатов, он попросил меня заняться вами. Так что сейчас я пока еще делаю это все за свой счет, но в какой-то момент это изменится.
Он изложил мне свой план действий. Срок подачи заявления был в январе, и до этого мы документов подавать не будем. Первый тур будет в апреле. Никто больше не собирался участвовать, по крайней мере, как все знали, хотя теоретически и было возможно, что кто-нибудь еще решит. Конечно же, никто не разнюхивал ничего о важных партийных шишках. Случаи и с Тимом Дженкинсом и с Тедом Блусински случились слишком поздно, чтобы их кто-то заметил и задумался о них. Их проблемы еще даже не получили огласки.
Еще одной оплачиваемой позицией было место финансового менеджера кампании, или бухгалтера, который бы вел учет всех взносов и трат. Опять же, это была специализированная область, и хороший бухгалтер недешево бы нам обошелся, но ему можно было бы платить из бюджета кампании. У нас также должно было быть несколько юристов-консультантов, тоже наемных. И был еще вопрос о поиске места для штаба кампании. Самым лучшим вариантом было бы свободное место где-нибудь в торговом центре. Я дал ему номер Андре, поскольку она лучше всех справилась бы с этой задачей.