— Развели? — спросил Митя.
— Развели, — не сразу ответил тот и остановился, поджидая бывшую жену.
Вместе они вышли на площадку и остановились там, тихо разговаривая.
Мать Ларисы смотрела на них молча, терпела, пока могла, потом закричала снизу:
— Ну сколько можно! Сколько можно! Все Юре скажу! Ты что всех порочишь! Вот сейчас спущусь и скажу, пускай идет домой!
Но разведенные стояли, не слушая ее.
— Хватит тебе, иди, мама, — отмахнулась от нее Лариса.
— Двухличная! Двухличная! — кричала мать.
— Уйди вон отсюда! — крикнула Лариса.
Мать пошла вниз, продолжая поносить ее.
Митя погасил папиросу, вернулся в свой зал.
Центром его была Катя с золотящимся в солнечном
свете узлом-косой.
Перед судейским столом стояла пара: подтянутый
человек, наверно, военный в штатском костюме, и женщина с продуктовой кошелкой, которую придерживала на стуле рядом с собой.
— Примириться с женой не хотите?
— Ни малейшего желания, — ответил муж. — Основная причина, что я ее ненавижу и даже не могу находиться в одной комнате. Есть женщина, на которой я женюсь сразу же после расторжения брака. И она это прекрасно знает, потому и тянет.
— Сколько лет вы прожили вместе?
— Просуществовали? Семь лет. Откажете на этот раз — через десять дней принесу еще одно заявление.
— Гражданка Беляева, поддерживаете иск мужа о расторжении брака?
— Ни за что, — поднялась Беляева.
— Но он не любит вас!
— Ну и что, сколько семей не любят друг друга и живут.
— У него есть другая женщина...
— Другая женщина у всех есть.
— Человек вас ненавидит, зачем вам это нужно?
— На суде он что хочешь скажет. Нельзя же ежемесячно подавать заявления!
— Но вы же ни разу не явились.
— Если бы ему год не велели подавать, мы могли бы за это время помириться.
— Як ней не пойду и ее к себе не пущу! — вскричал муж. — Как же мы помиримся за этот год!
— Ну хорошо, ну не год, ну два месяца дайте срок...
Судья некоторое время молча смотрела на женщину, потом наклонилась, пошепталась с заседателями и сказала:
— Суд, совещаясь на месте, определил: отложить рассмотрение дела на два месяца с целью примирения супругов.
Муж тут же вышел из зала, а судья раскрыла другую папку.
— Слушается дело о расторжении брака Лаврова Дмитрия Степановича и Лавровой Екатерины Петровны. Сюда прошу.
Катя прошла по проходу задорно, сзади ее необыкновенный узел-коса казался еще золотей и роскошней. Митя стал рядом с ней.
— Дело рассматривается судом Первомайского рай-
она в составе: председательствующий — Пахомова, народные заседатели: Перов и Шевелева. Доверяете
суду в таком составе рассматривать дело?
— Доверяю, — сказала Катя.
— Вы, Лавров?
— Доверяю.
— Лавров, садитесь. Лаврова, вы поддерживаете иск мужа о расторжении брака?
Катя не ответила.
— Поняли вопрос? Вы же возражали против расторжения брака?
Катя долго молчала.
— Если он против, то что я могу сказать?
— Значит, теперь уже не возражаете?
— Нет... Он запер комнату и не пускал меня ночевать.
— Где же вы ночевали?
— Сначала я лазила в окно по лесам, у нас тогда леса были строительные.
— Как же это он мог не пускать вас на собственную площадь? Была какая-то причина?
— Он считает, что я ему изменила.
— Он правильно считает?
— Это не имеет значения.
— Как же — не имеет значения! Изменяли вы ему или нет?
— На этот вопрос я отказываюсь отвечать.
— Ваше право. Но имейте в виду, что вы это делаете во вред себе... Лавров, встаньте. Правильно ваша супруга указывает причину расторжения брака?
— Все правильно.
— Вы настаиваете на иске о расторжении брака?
— Да, настаиваю. Все равно это будет фикция.
— Он даже нарочно приглашал к себе одну девчонку, — сказала Катя.
— У них была интимная связь?
— Нет.
— Откуда вам это известно?
— У них была молчаливая договоренность.
— Видите? Может быть, все-таки еще не поздно помириться?
— Поздно.
— Почему?
— Потому, что брак — это вообще взаимное рабство. Теперь я и сама его уже не люблю.
— Сегодня полюбила, завтра разлюбила, — раздраженно сказала судья. — Это подобно только американским женщинам, французским.
— А что, там не такие женщины, как у нас? Чем они хуже!
— Еще хватает смелости спорить! Лаврова! Суд призывает вас к дисциплине.
— А в чем же моя недисциплина заключается?
— Что, будем спорить на паритетных началах?
— Я просто хочу знать, как мне вести себя в следующий раз.
Судья с трудом сдержалась и продолжала спокойнее:
— Может быть, отложим решение вопроса?