Даркен Рал не был бы самим собой, если бы не нашёл способ узнавать вести из Эйдиндрила, минуя Искателя и Мать-Исповедницу. Даже в самом сердце столицы Срединных земель, во дворце Исповедниц он нашёл шпиона, который постоянно снабжал своего Лорда информацией о жизни королевы, её самочувствии, а также о внутренних делах Эйдиндрила. Объединённое королевство Галеи и Кельтона, во главе которого стояла Кэлен, осталось единственным, которое не вошло в Д’Харианскую Империю.
Когда у Евы родилась дочь, Магистр узнал об этом сразу же, хоть Кэлен и Ричард старались не афишировать это событие, опасаясь, что противники Даркена Рала могут выместить свою ненависть на его ребёнке.
Увидев сообщение в книге пути о том, что он стал отцом, Магистр почувствовал себя одновременно самым счастливым и самым несчастным человеком на свете. У него родилась дочь, и король радовался и безмерно гордился этим, но… не мог сейчас находиться рядом с любимой, которая подарила ему это дитя, не мог взять на руки свою дочь, увидеть её! Это было просто невыносимо!
Тот факт, что Рал так и не получил официального сообщения из Эйдиндрила о рождении его ребёнка, ударил по живому, ибо это означало, что-либо Ричард и Кэлен сами не сочли нужным известить его, либо этого не пожелала сделать Ева. Значит, она до сих пор уверена в том, что он желает ей зла. Эта мысль убивала его уже много недель.
Помимо радостной новости о рождении принцессы, Даркен Рал получил ещё одну весть, окончательно подтвердившую, что наследница родилась, обладая магическим даром. Снова стали активными эйджилы Морд-сит.
Это окончательно подтвердило то, в чём Магистр уже и так не сомневался — его дочь стала плодом настоящей любви. Они с Евой полюбили друг друга. Условие пророчества исполнилось, и взаимная любовь явила чудо — теперь «узы» дома Ралов воплотились в маленькой принцессе Д’Хары. Может, стоит оставить всё, как есть?
Но гордость и жажда обретения былых способностей, которые и раньше отличали короля, всё ещё владели им, не позволяя сдаваться. К тому же, только обретя своё родное тело он сможет доказать жене, что ему не требуется убийство ребёнка. Иначе, даже вернувшись к нему, Ева будет жить в постоянном страхе, сомневаться, ожидать подвоха, а это очень быстро убьёт в её сердце любовь. А увидеть, как она разочаровывается в нём, постепенно отталкивает, как в её голубых глазах снова появляется ненависть или равнодушие, он был не в силах. Лучше рискнуть всем и снова обрести её доверие, чем обречь себя на такие муки.
***
Когда Ева впервые увидела свою дочь, она даже испугалась немного: маленькое, хрупкое создание было даже страшно брать на руки. Впервые поднеся девочку к груди и наблюдая, как она сосредоточенно причмокивает, Ева вдруг исполнилась нежности.
Разглядывая своё дитя, королева сразу же поняла, что Мелинда будет похожей на отца. По крайней мере, цвет волос у неё был точно, как у него, да и длинные тёмные ресницы девочка тоже унаследовала от отца. Интересно, каким будет её характер? Не проявится ли в ней склонность к жестокости?
Глядя на свою девочку, Ева поклялась сама себе, что сделает всё, чтобы Мелинда не стала подобием своего отца. Она беспокоилась о том, что Магистр может попытаться отнять у неё ребёнка, а потому уже на другой день после рождения дочери, стала уговаривать Кэлен отпустить её из Эйдиндрила. Она чувствовала, что король явится сюда, чтобы увидеть дочь, и была уверена, что он постарается забрать Мелинду в Народный дворец.
— Но, дорогая, ты же только вчера родила! — обескураженно пробормотала Кэлен. — Тебе нельзя вставать с постели ещё как минимум несколько дней, особенно после таких сложных родов. Куда ты собираешься ехать с грудным ребёнком на руках?
— Пока не знаю, — ответила Ева, — но я чувствую, что скоро Магистр явится сюда и заберёт у меня Мелинду. Я не могу допустить этого!
— Но разве мы позволим ему отнять у тебя дитя? — удивилась Кэлен. — Этого не будет, Ева, ты не должна понапрасну изводить себя такими мыслями.
— Кэлен, он уже наверняка знает, я уверена, — не унималась Ева. — Значит, сейчас он может быть уже на пути сюда. Я должна спрятать от него свою дочь, я вовсе не хочу, чтобы она выросла его точной копией!
— Но твоя дочь — принцесса Д’Хары, — осторожно заметила Кэлен. — Она — наследница трона, при отсутствии у короля других наследников.
— Кто знает, может у него скоро появится парочка хорошеньких бастардов… — хмуро пробормотала Ева. — Лучше бы так и случилось, тогда он оставил бы мою дочь в покое. Ему нужен мальчик.
— Ева… — неуверенно начала Кэлен. — А ты не думаешь, что он… мог тогда сказать правду? Когда прощался с тобой здесь, во дворце.
— О чём ты? — изумлённо распахнула глаза Ева.
— Ты знаешь, я не могу исповедать Рала, — ответила Кэлен. — Но я готова поклясться, что в тот момент я видела в его глазах боль, Ева… Думаю, он страдал также, как и ты.
— Страдал? — Ева не верила своим ушам. — О, да! Я слишком хорошо видела, как он «страдал», затащив в постель самую красивую из моих фрейлин! Скажи, Кэлен, ты смогла бы простить подобное Ричарду? Ты можешь представить, что твой муж вообще способен на такое?
Кэлен смущенно потупила взор, понимая, что возразить ей нечего. Она действительно знала, что Ричард не способен на подобные поступки, не то, что Даркен Рал, для которого супружеская измена — обычное дело. Может, Ева права, и ей и ребёнку лучше будет без него?
Посоветовавшись с Ричардом и Зеддом, они предложили Еве отправиться пока к Дженнсен, сестре Ричарда и пожить пока с ней. Дженнсен не так давно вышла замуж и родила прекрасных мальчиков-близнецов. Она жила уединённо, в небольшой деревушке, затерявшейся в густом лесу, на границе Галеи и Тамаранга.
Еве очень не хотелось мешать молодой семье, но других вариантов пока не было. Может позже, когда Магистр перестанет искать её, она и переберётся куда-нибудь в другое место, а пока уединённый домик Дженнсен был единственным прибежищем, которое Еве могли предложить друзья.
Через две недели после родов, несмотря на возражения всех её друзей, встревоженная бездействием, Ева покинула Эйдиндрил вместе с новорожденной дочкой и Делией, которая, разумеется, не могла оставить свою молодую госпожу.
Дорога не заняла много времени, и через два дня Ева и Делия достигли дома Дженнсен. Сестра Ричарда оказалась очень милой девушкой, доброй и сердечной. Она приняла Еву, как родную сестру, и сердце юной королевы преисполнилось благодарности.
Муж Дженнсен был простым человеком, таким же добрым и открытым, как и его молодая жена. Звали его Уильям, он был деревенским кузнецом и каждый день пропадал в кузнице, пока Дженнсен растила двоих маленьких сыновей, которым в ту пору было не больше года от роду.
Дженнсен поселила невестку в большой, просторной комнате на втором этаже своего дома, где нашлось место и для кровати Делии, и для колыбельки Мелинды. Комната была светлая, с большим окном, очень уютная и домашняя. Она напомнила Еве её родной дом, такой простой, без всей этой придворной роскоши, блеска и вычурности.
Мебель в комнате была из добротной сосны, незатейливая, но очень удобная: две кровати, пара больших сундуков для одежды, стол, пара стульев, комод — вот и вся обстановка. Простая цветастая занавеска прикрывала окно, а на дощатом полу лежали две цветные циновки. Ева и Делия с удовольствием разместились в этой комнате, она показалась им уютнее любых дворцовых покоев.