Сам Эхнатон пережил удаление своей жены не больше чем на три года. С его смертью культ Атона пришел в окончательный упадок, имя фараона было стесано со всех барельефов, а его город разрушен…
Иван III и Софья Палеолог: создатели Третьего Рима
В один из дней февраля 1469 года великий князь московский Иван III Васильевич держал совет со своими ближними. В княжьих палатах собрались братья государя – Юрий, Андрей и Борис, доверенные бояре и мать Ивана III – княгиня Мария Ярославна. А вот митрополит московский Филипп на совете отсутствовал, хотя вопрос обсуждался такой, что митрополиту на совете быть полагалось непременно.
11 февраля в Москву из Италии прибыл Юрий Грек – посланец кардинала Виссариона Никейского – с неким «листом». Из «листа» выяснилось, что Юрий Грек представляет еще и папу римского Павла II. Папа (и кардинал) извещали овдовевшего два года назад князя Московии о том, что при папском дворе пребывает племянница последнего императора Византии Константина XI Палеолога по имени Софья. Римский иерарх предлагал ее в жены московскому князю.
Резоны римских священников были понятны – не прошло и четверти века с момента завершения Флорентийского собора, вроде бы объединившего западное и восточное христианство, как с таким трудом достигнутая уния рассыпалась на глазах. Династический брак между государем московским и наследницей императоров византийских (в «листе» говорилось о том, что София – православная христианка; но не уточнялось, приняла она католичество или нет – формально по решению Флорентийского собора католичество было признано восточными иерархами «православным») мог возродить надежду на восстановление унии. Именно по этой причине отсутствовал на совете митрополит московский. Узнав от князя суть предложений папы римского, Филипп однозначно и резко высказался против второго брака, да еще и на «латинянке».
Однако решающее слово принадлежало не митрополиту, а матери государя. Ее крутого нрава Иван, говорят, побаивался до самой ее смерти. Марии Ярославне «римско-византийский» проект, суливший ее сыну определенные перспективы с точки зрения европейского престижа, понравился. Но до окончательного решения было еще далеко.
Во-первых, у Ивана III доставало неотложных дел и под боком – начало «собиранию земель русских» под руку Москвы было уже положено. Готовился новый поход на Казань. Яростно сопротивлялся росту могущества и влияния Московского княжества Новгород – вопрос с новгородской торгово-аристократической вольницей следовало решать незамедлительно. Отношения с дряхлеющей, но все еще остававшейся опасной Ордой к тому времени окончательно испортились. Ханы Орды грозили новыми нашествиями.
Во-вторых, европейские перспективы династического брака были все же сомнительными. София (Зоя) Палеолог находилась при папском дворе фактически в роли приживалки. Фома Палеолог, отец Зои и брат императора Константина, бежал из Константинополя после захвата того османами 29 мая 1453 года. Некоторое время он провел с семьей на Корфу, после чего отправился в Рим, прихватив с собой в качестве подарка папе римскому забальзамированную голову апостола Андрея Первозванного. В Риме Фома был принят с почестями и остался жить при папском дворе, через пять лет выписав к себе и детей. Именно в Риме Зоя Палеолог получила имя София.
После смерти Фомы опеку его детей взял на себя известный «ученый грек» кардинал Виссарион Никейский. Они жили на пенсию, установленную для них папой (3600 экю в год на содержание детей и «двора», включавшего прислугу, преподавателей латыни и греческого, врача, переводчика и священников). В том же письме, где указан размер пенсии и определено, куда и как ее надо тратить, Виссарион давал наставления и воспитательного толка: «Знатность не имеет цены без добродетелей, тем более что вы сироты, изгнанники, нищие, не забывайте этого и будьте всегда скромны, любезны и приветливы, занимайтесь серьезно учением, чтобы занять впоследствии положение, вам приличествующее…»
София, несомненно, представляла для папского престола определенный интерес – в виде «политического капитала». Ее можно было попытаться выгодно выдать замуж – и до того, как ее предложили в жены князю московскому, венецианская синьория пыталась ее пристроить дважды. В первый раз – в 1466 году – от Софии отказался король Кипра Жак II де Лузиньян, посчитавший, что слава ее предков не обеспечит ему защиты от оттоманских кораблей, терроризировавших воды Средиземного моря. Через год папа Павел II предложил руку Софии знатному итальянскому князю Караччиоло. На сей раз дело дошло даже до обручения, но брак все же не состоялся.