- О чем вы разговаривали с Майей?
- О своем, о девичьим. – Ответила я, это не была ложь, но к моему удивлению следователь не отстал и пристально смотрел на меня. Тогда я озвучила, что мы гадали, и о предсказаниях рассказала, умолчав о способностях Майи. Пусть лучше не знает и думает, что мы с картами хорошо обращаемся.
Дальше был Город - преступник.
- Как вы справились с наемниками?
Я молчала, раз, за разом игнорируя вопрос.
Мужчина разозлился и поднял руки, проделав ряд пасов, он отодвинул мой стул и поднял меня в воздух, прижав к стене. Невидимая рука душила, меня начало воротить в глазах плыло, но я молчала.
- Говори.
Мне дали немного воздуха и я сиплым голосом сказала:
- Во мне проснулись заблокированные силы.
Меня вернули на стул и продолжили, мне было страшно, мужчина откровенно пугал.
Закончив весь рассказ, мне стали задавать вопросы:
- У вас есть информация или предположения о местонахождении Мелиссы Краук и Керина Мерис?
- Нет.
- У вас они украли лишь кулон и деньги?
- Да.
- Вы хотите вернуть украшение?
- Да.
- Вы знаете, зачем оно им?
- Нет.
- Вы можете связаться с ними?
- Нет.
- Вы убивали?
- Нет.
- Вы говорили лишь правду?
- Да.
- Если тринадцатый отдел попросит вас, помочь в поисках этих молодых людей вы поможете?
- Да.
На этом допрос закончился, я дала клятву о неразглашении и меня провели в кабинет, где я обессилено, упала на стул, ожидая остальных.
Спустя несколько минут, несколько стражей принесли диван в кабинет и молчаливо удалились. Я перекочевала туда, расставив ноги, поставила на них локти и обхватила руками голову, так она меньше болела.
После тридцатиминутного разглядывания пола в кабинет вошли трое мужчин в белых халатах. Доктора?
Оказалось не совсем. Меня осмотрели, спросили о самочувствии и вкололи витамины. После меня отвели к душевым кабинкам, где я приняла душ и начисто промыла волосы.
Я стояла перед большим запотевшим зеркалом в одном полотенце, опершись руками об раковину, и смотрела на свое отражение.
Мокрые спутанные волосы, бледная кожа. Под красными глазами мешки, ближе к уху царапина, даже не помню, когда ее получила.
Я не могла смотреть на свое отражение и наклонилась к раковине, в горле появился ком, меня начало тошнить. Я развернулась и, зажимая рот рукой, направилась в другое помещение.
После проведенных процедур вернулась к душевым и вымыла лицо и волосы. Стало легче, я не хотела выходить наружу и видеть все эти постные лица, лучше уже здесь в белой душевой.
Только я об этом подумала, как настойчиво постучали в дверь. Я обреченно направилась туда, когда к горлу снова подступил ком, ноги разом ослабли, и я оступилась, начав заваливаться на плитку. Перед тем как провалится в беспамятство, услышала звук выбиваемой двери и чьи-то не знакомые руки подхватили меня, спасая от больного падения.
- Что вы с ней сделали? – Рычал кто-то совсем рядом, видимо, Эйлор.
- У девушки оказалась аллергия на данные витамины. – Ответили оборотню. Прозвучал еще один рык и тот же мужчина поспешил заверить:
- Это большая редкость, что именно так проявилась аллергия и что она проявилась вообще. Сказалось нервная нестабильность и регулярное истощение. Девочке надо просто выспаться, хорошо поесть и несколько суток особо не волноваться.
Я застонала и попыталась открыть глаза, мне было уже лучше. Оказалось, что я лежала в кабинете на диване. А рядом стоял Эйлор с сияющими глазами и хмурый Александер, который сдерживал оборотня, но была видно, что он сам хочет подкорректировать лицо местным докторам.
Меня осмотрели, заверили, что все будет хорошо и добавили, что пока я была в забытье, они успели еще и тест какой-то провести. Вникать не хотелось, поэтому я поморщилась и махнула рукой. Очень уж противный голос был у этого мужчины.
Я понимала свое состояние, но не была уверенна, что это только витамины. Ведь ела я в последний раз вчера, а время уже далеко за полдень. К тому же на допросе полетала я знатно и истощенный организм не выдержал. Я взглянула на следователя, тот вполне спокойно стоял, подперев плечом, косяк двери и помечал, что-то в документах. Заметив мой взгляд, послал свою фирменную улыбочку, а меня снова стало тошнить, но сильнее хотелось стереть эту ухмылку.