Хотя последнее я уже осознала, когда проснулась перед рассветом, настолько привычное стойло с возможностью сна повлияло на меня, и, не услышав дальнейших слов Мелисы, я уснула. Теперь же выспавшись, неизвестно сколько, но отдохнув физически – усталость, что донимала меня во время пути, прошла, ноги и спина уже не болели, что не скажешь о промежности и сосках. Ну, а психологическая усталость никуда не делась, только отошла немного на задний план.
Любое воспоминание об этом путешествии вызывало у меня непроизвольное дрожание всего тела. Ну, как так можно измываться над девушкой? Беззащитной девушкой. Даже Мелиса, хоть и хотела облегчить мою участь, не до конца понимала всю изуверскую суть этой, этой... Даже слов нет описать цензурно или даже нецензурно всю боль, которую я испытала. И до сих пор испытываю, даже без веревок на пирсинге клитор и соски горели и далеко, ну, очень далеко не страстью. Более-менее похоже на ожог руки из прошлой жизни. Только рука не хуй и не передавала и сотой доли ощущений.
А теперь только ждать… Как уже успела убедиться, это тело просто неимоверно быстро излечивает незначительное раны и царапины, хотя, судя по ощущениям, раны теперь были далеко не незначительными. А исцеляющее зелье мне не дали. Еще одно подтверждение о непонимании Мелисой всей тяжести моей ситуации.
Будем отдыхать, ибо что я еще могу сделать, кроме как надеяться, что пламя в паху и грудях погаснет в скором времени.
Глава 6. Побег
Сколько времени прошло? Вроде светает? Так, дальше по плану утренние процедуры? Ах, ты ж блять! Только не сейчас. Только низ живота начал чувствоваться как больная, но все же часть тела, а не как зажженый там костер. А на процедурах есть очень и очень жесткая и колючая щетка, которой проходятся по моим самым чувствительным местам. Да я помру от болевого шока, когда ее мне между ног засунут. Что делать? Как спастись?
Шаги? Нет! Нет! Спасите! Помогите мне. Слёзы с кулак покатились по груди.
– Тихо, тише. Не плачь так, – сказал незнакомый женский голос, когда я дернулась, услышав шаги за спиной.
– Хочешь освободиться от этих оков? Хочешь быть свободной? Убежать отсюда далеко далеко? – наконец, показавшись мне на глаза, продолжила она.
– Конечно хочу! – но как сказать-то это?
– Ты не можешь говорить. Это наверно больно и очень неудобно, – она потрогала кормильную трубку. – Если хочешь освободиться, моргни три раза.
– Да! – моргаю часто, – Да! Да!
– Тогда сейчас тебя освобожу, – сказала незнакомка и начала возиться с моим хомутом.
Наконец-то отцепила сначала одну сторону, потом другую.
– Трубку сначала! – попыталась закричать я, но меня не услышали, и мое горло испытало всю гамму ощущений от шевеления ее в нем. Только когда из меня ее вынули, задумалась, может, меня неподвижно фиксировали, чтобы трубкой не убилась?
Повозившись у моих ног, она отстегнула и их.
Поставив меня под локоть на ноги, женщина произнесла извиняющим тоном:
– Извини, но ни колодку с шеи, ни сапоги снять не могу, тут какие-то замки с секретом, даже найти сам механизм не могу. Но, – сказала она, подняв палец вверх, – у меня есть друг, который разбирается в замках, у него должно получиться.
Я рассмотрела ее получше в разгорающемся рассвете, пока она рылась в своем плечевом мешке – очень молодая, лет восемнадцать-двадцать, может, моложе, достаточно милое лицо, но ничего особенного. Волосы черные или около того, длиною до лопаток, убранные в хвост, свисающий из-под теплой шапки. На теле плащ даже на глаз тяжёлый и теплый. Ступни и лодыжки обуты во что-то типа сапог из шкуры с мехом внутри. Из-за плаща ничего о фигуре сказать не могу. Ростом ниже меня на голову. Хотя, если подумать, то без своих сапог буду всего на полголовы выше ее.
Достав из мешка что-то вроде тонкого плаща, она подошла ко мне и накинула его мне на плечи, постаравшись засунуть под металл. На голое тело плащ ощущался жестким и очень неприятным. А когда она прижала им мои бедные сосочки, то я просто запрыгала по хлеву, пытаясь скинуть его с себя. Незнакомка бегала за мной, пытаясь успокоить меня и не понимая причину моих действий. Только упав на колени и согнувшись головой к полу, я разгрузила многострадальные груди.
– Что с тобой? – пыталась понять незнакомка.
Ну, и как ей объяснить то? Снова слезы от бессилия и боли.