Все более-менее понятно, кроме одного. На кой черт посылать, по сути – соплюху, саму, пошли бы все вместе, уговорили бы кого-нибудь на эти путешествия. Мало ли романтических натур есть. Хотя, когда меня освободят, то почему бы мне не пойти с ними? Путешествие куда-нить подальше из этих краев, где измывательство над девушкой – норма, это хорошая идея. Пусть сами разбираются с драконами. Не хотели, чтобы Довакин все порешал, тогда сами. А мы со стороны посмотрим.
Такие мысли у меня были под трескотню моей спасительницы. А говорила она много. Пока ждали тех двоих, услышала, пожалуй, всю историю ее жизни. Даже немного подзадолбала. Хотя то, что ко мне начали относиться, как к человеку, было очень хорошо.
Замолкла. Пришли. Как и ожидалось, двое. Старший и младший. Отец и сын. Чем-то похожи. Оба здоровые лбы, одеты примерно одинаково, только младший поновее вроде. Под плащами что-то вроде теплого камзола, под ним рубаха из грубого полотна. На ногах коричневые штаны. Обуты в кожаные сапоги с нашивками полосок кожи. Только пришли из пещеры, хотя я ожидала их снаружи.
Девушка сразу кинулась на шею младшему и начала что-то ему говорить. Старший же, посмотрев на это, только головой покачал и подошел ко мне. Внимательно осмотрел меня, потом также внимательно осмотрел мои кандалы, ощупав в некоторых местах, и только тогда заговорил, главное, непонятно к кому обращаясь:
– Без инструмента тут делать нечего, – произнес он и уселся у костра, глядя на огонь.
А Ола времени не теряла, и, пока меня осматривал старший, оседлала младшего. Да с такой страстью, что я ощущала жар от нее, сидя в стороне. И главное, ничуть не стесняясь ни меня, ни отца парня, который смотрел на них с интересом. А на меня отец не смотрел совсем. Хотя я и сидела на коленях около него, он пялился на них. Странно, раньше все мужики хотели меня трахнуть во все дыры. Он что, типа любитель смотреть? Ну, и хорошо. Секса я сейчас не вынесу, места пирсинга хоть и почти не чувствовались, но думаю, если их раздразнить, то ощущения вернутся. Лучше на парочку полюбуюсь, есть на что.
Ола оказалась девушкой с красивым телом. Груди второго плюс размера задорно торчали сосками вверх и в стороны, животик без лишнего жира, бедра достаточно широкие, чтобы не говорить про то, что задницы не видно. Все видно. Ну, до меня ей далеко в плане фигуры, но все равно красивая. Даже беспорядочный кустик волос внизу живота смотрелся органично.
Парень мускулистый, с отчетливым прессом на животе и тоже не урод. Член... А что член? Это меня не интересует, и не буду смотреть на него. Хотя все равно вижу.
Эх… Вот отчетливо видно, что ей этот процесс приносит массу удовольствия, а мне – ничего, кроме боли. Ну, как так? Эх, снова. А может, она не против будет и со мною? Это будет хорошо. А пока просто смотрю на нее и даже немного завидую ее счастью.
Вот, похоже, что она скоро кончит, да и он неплохо держался. А сколько поз перепробовали-то: и миссионерскую, и она сверху, и раком и даже элементы бондажа. Она в процессе достала откуда-то веревку и, передав ему, сама стала попой вверх, а лицом в шкуру постели и даже руки за спиной перекрестила сама, и он, беря ее сзади медленно и размеренно, связал ей кисти рук за спиной. Я почему-то думала, что в средневековье БДСМа не было.
Вот набрали темп и сейчас кончат оба. Она как раз подняла плечи вверх, и по лицу, обращённому ко мне, это было отчетливо видно.
И кончили. То есть он кончил. Ее кончил. В самый тот момент, когда она выгнулась дугой от оргазма, он оттянул ее голову назад за волосы еще больше и перерезал ей кинжалом горло.
Я отчетливо, словно в замедленной съемке увидела, как закатываются ее глаза от оргазма, как медленно к ее натянутому горлу подносится лезвие, блестящее в свете костра, и как оно, двигаясь справа налево, оставляло за собой красную полосу, которая все увеличивалась и увеличивалась. И как из неё ударила струя крови прямо в меня. Еще успела увидеть, как широко распахиваются ее глаза, и в этот момент время вернулось к своему стремительному бегу.
Крови на меня попало много. А я все смотрела, как Ола, откинутая в сторону, упала на бок, извиваясь в агонии и орошая все вокруг себя кровью из раны. Как двигались ее ноги, в попытке убежать от смерти, перебегая по полу, как дергалась неестественно голова, держащаяся на одном позвоночном столбе. И как ее тело застыло в безобразной позе прямо у костра. И даже конвульсии уже точно мертвого тела отпечатались у меня в голове. Хоть я и не видела лица, только связанные за спиной руки, на которых судорожно сжимались пальцы, показали все чувства умирающей девушки.