Юэ Линь тихо рассмеялся, и звук этот резанул меня острее клинка.
— Игры? — Он протянул руку, едва не касаясь ее волос. — Тогда позвольте предложить вам иную игру. В Долине у меня нет наложниц. И будет только одна жена — равная, как луна и солнце. Вы достойны большего, чем быть одной из сонма женщин, пусть даже главной.
Кровь ударила в виски. Я едва не выступил из тени, но ее ответ остановил меня:
— Ваше предложение очень лестно. Но я уже связана обещанием.
— Обещания можно разорвать, — настойчиво перебил наглец. — Или… пересмотреть.
Ян Айри ответила молчанием. Секунда тишины показалась вечностью. Ветер сорвал с дерева лепесток сливы, и он упал мне на ладонь, будто напоминая: «Ты наследник. Ты должен быть холоден». Но сердце бешено стучало, отвергая разум. С какой стати?! Что мне эта девчонка, если в моем сердце навсегда другая, та, что умерла?! Почему так… бесит?!
— Мой выбор сделан, — наконец сказала девушка, и в голосе зазвучала сталь. — Я просила о противоядии, не о замужестве.
Юэ Линь вздохнул и отступил:
— Как пожелаете. Но если передумаете… — Он положил на перила беседки руку, так, чтобы быть поближе к девушке. — Я достану для вас противоядие от «черного ветра». У вас будет защита и мое слово.
Я не видел лица Ян Айри, но услышал, как шелк зашуршал, когда она склонилась в глубоком благодарном поклоне.
— Благодарю. И помните: союз с первым принцем укрепит ваше положение здесь. Он…
— Он слишком ревнив, — резко оборвал ее травник. — И слеп. Вы стоите рядом с драконом, но он видит лишь свое отражение.
Это стерпеть было невозможно!
— Довольно! — Я шагнул из тени, и ветер взметнул полы моего плаща. — Как трогательно. Наследник Юэ Линь дает уроки мудрости моей невесте. Неужто в Долине так принято — ухаживать за чужими женщинами?
Ян Айри резко обернулась. Лунный свет скользнул по ее лицу, и я увидел в ее глазах не страх, а… досаду?
— Ваше высочество. — Она поклонилась, слишком безупречно, чтобы быть искренней. — Мы обсуждали союз, выгодный вам обоим.
— Союз? — Я подошел ближе, не сводя глаз с Юэ Линя. — Или ты уже выбираешь нового жениха?
Травник улыбнулся, медленно обходя беседку, как волк, готовый к прыжку:
— Выбор всегда за дамой. Но даже дракону стоит помнить: слишком сильное пламя отпугивает тех, кто мог бы согреться у его огня.
Я почувствовал, как пальцы сами сжимаются в кулаки. Да как он смеет?!
— Ваше высочество, — вдруг вступила Айри, вставая между нами. Ее голос звучал спокойно, но в нем звенела сталь. — Мы закончили. Благодарю за помощь. — Она повернулась к Юэ Линю, демонстративно кланяясь. — И за совет.
Травник ответил поклоном, бросив на меня насмешливый взгляд, и исчез в темноте.
Оставшись наедине, я схватил свою невесту за руку:
— Ты играешь с огнем. Он не союзник — он хищник! Думай, что творишь!
Она вырвалась, поправив смятый рукав.
— А вы думаете, хищники не могут быть полезны? — В ее глазах вспыхнул тот самый огонь, что сводил меня с ума своей схожестью с другим огнем, тем, что погас навсегда. — Или вы предпочитаете, чтобы я сидела в покоях, как фарфоровая кукла, пока враги моего жениха готовят удар?
— Что? О чем ты? — Я замер, внезапно осознав смысл ее слов.
— Паломничество. — Она перехватила мой взгляд. — Это путешествие будет опасным.
Ветер внезапно стих. Мы стояли так близко, что я видел, как дрожит жемчуг в ее прическе.
— Ты пришла к нему за противоядием… для меня?
Сердце бешено застучало, смешивая гнев и… надежду. Я протянул руку, чтобы коснуться ее лица, но она отступила.
— Не надо. — Голос девушки дрогнул. — Вы все еще не доверяете мне.
— А ты? — Я заставил себя улыбнуться. — Доверяешь ли ты мне?
Она не ответила. Повернулась и ушла, оставив меня среди теней, где лунный свет теперь казался ледяным.
«Он ревнив. И слеп». Слова бессмертного жгли, как клеймо. Может, он и прав. Но как довериться ей, когда каждое ее движение — тайна, а взгляд хранит секреты целой жизни, мне не принадлежащей?
Ветер снова зашелестел листьями, унося с собой ответ.
Глава 27
Ян Айри
Когда я вернулась в покои, пальцы все еще дрожали — не от страха, нет, от злости. Тонкой, терпкой, благородной злости, как крепкий чай, настоявшийся в старом фарфоре. На бессмертного Юэ Линя — за его наглость. На Ли Шао Шеня — за его недоверие. А больше всего — на саму себя.
«Ты пришла к нему за противоядием… для меня?» — эта фраза все еще звучала в ушах.