========== часть 1 ==========
Я вижу его третий раз в жизни. Но уже успел возненавидеть и его, и свою проклятую жизнь. Он обложил меня со всех сторон. И теперь я сижу перед ним, сжимая кулаки, и впитываю страх. Только бы не показать свои реальные чувства: дрожание моей маленькой душонки внутри.
— Значит, передумал, решил принять моё предложение, - издевательским голосом спрашивает этот упырь.
— Думаю, что это называется по-другому: не «решил принять», а «вынудили». И, насколько я понимаю, это сделали вы! Хотя не понимаю зачем? — я стараюсь, чтобы голос звучал твёрдо и уверенно. Получается как-то по-петушиному.
— Неважно, как и что называется! Ты здесь! — он даже не пытается отвертеться от тех обвинений, которые я робко вставил. — Тебе нужна работа, я плачу тебе хорошие деньги. Так что не стони!
Я вроде не стону! Я держусь! Мне действительно нужны деньги. Но то, что он предлагает потом, всё же выводит меня из-под его гипнотического удавского воздействия.
— В экономическом отделе вакансий нет. Будешь работать моим секретарём-референтом. Гуля уволилась, место свободно! Зарплата высокая…
— Что? — завопил я, посмев посмотреть ему в жёсткие серые глаза.— Секретарём! Я что, похож на длинноногую давалку с маникюром?
— Не ори! Не похож!
— Какого хуя вы «покупаете» меня в универе, гоняетесь по пятам по всей Казани, окружаете со всех сторон! Ради моих умений тыкать в клавиатуру и ксерить документы? Я, между прочим, блестяще учился на своём экономическом! — выпучив глаза, я кричу этому страшному человеку. Я собирался уйти, но сидел и орал, вцепившись в коленки, приклеенный к стулу безнадёгой.
Он не стал меня перебивать и кричать, а спокойно, но с нажимом мне сказал:
— Во-первых, выбирай выражения, за мат я буду штрафовать или бить — выбирай, что тебе больше подходит. Во-вторых, почему ты решил, что твоя специальность тебе не понадобится? Мне нужен специалист, тем более у тебя есть диплом по рекрутингу, ты владеешь английским. В-третьих… — он быстро отрывает жёлтенький стикер от пачки, пишет на нём цифру и пододвигает мне, откидываясь на спинку кресла.
Боже, где я смогу столько зарабатывать? Боже, меня покупают за эту жёлтенькую бумажку, и я продаюсь! Боже, чувствую себя проституткой… В горле пересохло, и я просипел:
— И что мне придётся делать за такие деньги?
— Работать моим секретарём, — лениво отвечают серые холодные глаза.
— За работу секретаря СТОЛЬКО не платят!
— Тебе придётся работать больше, чем восемь часов в сутки. Ты будешь моим, вернее, в моём распоряжении несколько дольше, так как я - трудоголик.
— Работы я не боюсь, только у меня есть подозрение, что вы будете мстить, откупаясь от совести деньгами.
— Мстить? Ты много о себе думаешь, месть — это не про меня. Да и не вижу, честно говоря, повода для неё. И ещё, ты слишком хорошо думаешь обо мне! Совесть – это тоже не про меня. Итак, мы слишком много болтаем, у меня нет времени. Ты оформляешься или нужны ещё какие-то аргументы?
— С испытательным сроком?
— Нет, я принимаю тебя как специалиста. Вижу, ты благоразумно согласился?
У меня нет сил даже кивнуть в знак согласия.
— Скажи это! — гаркнул он вдруг.
Я перепугался, покрылся мурашками и судорожно выдохнул:
— Я попробую, мне некуда деваться…
— Вот и отлично! — по-деловому сказал босс, охлаждаясь. — Иди к кадровикам, оформляй всё за сегодня. Потом на рабочее место, осваивайся. Осваивай кофе-машину! Я чай не пью. Должностные тебе дадут в кадровом. И вот ещё что: в джинсах на работу не ходить! Всё, свободен!
Я тихо выхожу из его пафосного кабинета и оказываюсь на своем рабочем месте. Бля-а-адь! Как это могло случиться со мной? Оглядываюсь на его дверь. На ней золотая табличка: «Генеральный директор Хабибуллин Марат Фаимович». Это имя моего теперешнего босса и врага. Это имя уже месяц преследует меня. Какой я был идиот, когда попался ему на глаза, да ещё и посмел что-то вякнуть!
***
Это случилось ровно год назад. Все три года в универе я, будучи деятельной личностью, работал в студенческом стройотряде «Март». Странно, конечно, что в нашем вузе сохранился этот анахронизм советского студенчества. Но всё же рыночные отношения изменили сущность работы стройотряда. Каждое лето мы гнались не за каким-то эфемерным энтузиазмом, а за реальными деньгами. Заключали договоры с крупными компаниями на сезонные строительные работы. За три года я «дослужился» до командира отряда.
Я вообще был популярен в вузе. Вокруг меня в общаге всегда была движуха, приходилось оправдывать свою фамилию — Веселов. Друзей — тьма, врагов — ни одного. Даже преподы были ко мне благосклонны. Так, будучи приезжим и вынужденный изучать татарский, я ни черта не понимал. То есть вообще не понимал татарский! При этом я как рыба в воде чувствовал себя в английском. Но преподавательница татарского языка, милая уставшая от жизни женщина, делала вид, что принимает мой лепет, и ставила мне зачёты, видимо, попадая под моё обаяние.
Вот и в стройотряде я быстро стал центром, сплачивая вокруг себя разных людей. Мне поручали переговоры с подрядчиками, и я вгрызался в наших работодателей, защищая права строителей-студентов. И в прошлом году было так же. Мы работали летом на строительную компанию «Пирамида», выполняли теплоизоляционные работы трубопровода. Вечерами, живя в вагончиках, весело проводили время, но днём вкалывали честно. Тем обиднее, когда выяснилось, что по окончании месяца каторжного труда нас тупо кидают, предъявляют какие-то необоснованные претензии и урезают оплату. Мы устроили бессрочный перекур прямо на трубе, требуя начальство и составляя матершинный ультиматум буржуям. Начальство явилось. Конечно, я лоханулся, так как начал свой ультиматум выдвигать тому человеку, с кем мы подписывали контракт. И, по-моему, я даже любовался собой! Белобрысый остроумный детского вида пацан в грязных штанах и оголённым торсом машет руками и выразительно злопыхает в лицо толстому подрядчику. Мой хвостик подрыгивал на плечах так же, как подпрыгивали от восхищения мои собратья-студенты, покатываясь от язвительных выражений в адрес толстого потного дядьки. Толстяк пыхтел, вытирал лоб белым платком и бубнил: «Будем решать! Будем решать!» Потом он обернулся на своего стройного спутника, который молча стоял за его спиной, и спросил:
— Что скажете, Марат Фаимович?
Оп! Ошибка номер один. Врага нужно было знать в лицо! Вот он Бог «Пирамиды» — татарский фараон. Кстати, он и правда на фараона был похож: смуглый, густые чёрные короткие волосы, прямой нос, высокие скулы, арабского разреза глаза мышиного серого цвета, жёсткая линия губ, а главное, это выражение лица. Надменность. Гордыня. Презрение. Сталь.
— Я скажу, Иван Алексеевич, что мы заплатим только то, что есть в контракте, при этом проведём проверку качества работ. Если будут претензии, то будем действовать так, как считаем нужным. Кроме того, останавливать проект никто не разрешал! Если это забастовка, то пусть действуют в соответствии с ТК, а не жуют тут сопли с таким невероятным энтузиазмом!
Это он про мою речь — «сопли»? И ошибка номер два, я начинаю его подначивать:
— Сам гендиректор пожаловал? Спустился с небес к нам, к низшему сословию. О, рабы! У нашего бога есть кодекс, может, он сам его составлял? Где там, в вашем ТК, ответственность в виде штрафов? Где штрафы в договоре? О, великий бог рабицы и бетона! Укажи нам, убогим, своим священным пальцем это место в контракте!