После гибели Рогова повстанцы под командой Новосёлова сражались еще до самой весны 1921 года.
Известие о наложении на деревни Алтая новой хлебной развёрстки в 30 миллионов пудов подогрело в них повстанческие настроения. К августу 1920 года выросли и оживились отряды Новосёлова, Плотникова и Смолина.
Новосёлов совершил смелый рейд из тайги на Бийскую железнодорожную ветку и обратно.
Плотников и Смолин увязли в стычках с сельскими коммунистическими ячейками и погибли в конце октября 1920 года.
В октябре 1920 года Новосёлов сделал попытку примирения с Советской властью. Он вел переговоры о сдаче и отправке его на фронт, но, узнавая о репрессиях по отношению к сложившим оружие, так и не пришёл с повинной.
Самым крупным из восстаний 1920 года за пределами Алтая было Колыванское. 6 июля повстанцы захватили город Колывань Томской губернии (ныне Новосибирская область), где был создан "Повстанческий Окружной временный исполком". Через районные и волостные штабы он провёл мобилизацию 18-45-летних крестьян в строй, а 46-60-летних - в гарнизоны. В движении участвовало до 6 тысяч человек. Как и при других восстаниях, истреблялись комячейки, Советы очищались от коммунистов. Были предприняты попытки перерезать транспортные артерии - повстанцам удалось прервать пароходное сообщение по Оби. 10 июля части Красной Армии отбили Колывань и взяли в плен исполком. После этого руководство восстанием перешло в руки крестьянского "Вьюнского комитета" в селе Вьюны. Комитет сумел продержаться только десять дней. После поражения большая часть повстанцев вернулась домой, а руководители ушли в тайгу.
Продолжая борьбу, в январе 1921 года Новосёлов организовал новое восстание - в районе Жуланихи - бывшем эпицентре антиколчаковской борьбы. Вскоре оно распространилось на 16 волостей Алтайской губернии. Разоружив без выстрела 26-й кавполк 26-й стрелковой дивизии, повстанцы двинулись к железной дороге Барнаул-Бийск. Штаб восстания разместился в селе Сорокино (отсюда название - "Сорокинский мятеж"). Вскоре численность восставших достигла, по разным данным, от 5 до 10 тысяч человек. Но при этом они были очень плохо вооружены. В одном из Новосёловских отрядов, к примеру, на семьсот повстанцев было всего 25 винтовок, остальные были вооружены охотничьими ружьями, пиками, саблями и вилами. Это крестьянское воинство бросалось на пулемёты и артиллерию красных и погибало всё до последнего человека.
В то время в штабе Новосёлова, кроме анархистов, присутствовали и правые эсеры. Они сыграли основную роль в разработке политической программы восстания - программы "Сибирского крестьянского союза". В то время вокруг движения крестьянских союзов объединялись все силы, недовольные военно-коммунистической диктатурой, включая монархистов. В ряде случаев к ним примыкали и анархисты.
В союзе с правыми эсерами Федерация алтайских анархистов выдвинула лозунги "Советы без коммунистов" и "Чистая Советская власть без коммунистов". Свой союз с правыми силами Новосёлов оправдывал так: "Это мой политический маневр. Пускай сейчас монархисты нам помогут, а потом я отблагодарю их по-своему. Справлюсь с ними в два счёта и восстановлю анархию". Но влияние белогвардейцев, кулаков и уголовников среди повстанцев все более усиливалось. Действия повстанцев все больше приобретали характер белого террора и погромов. При этом явная связь с белогвардейцами отталкивала от движения многих партизан-ветеранов и крестьян-середняков.
Вступив во встречные бои и постоянно наращивая свои силы, коммунистические части остановили численно превосходящие силы повстанцев, предотвратив распространение восстания к югу от реки Чумыш. Увеличив свои силы до двух полков и кавдивизиона, красные повели контрнаступление на Сорокино. 23 января они выбили повстанцев из села и нанесли им тяжёлое поражение. Только убитыми восставшие потеряли до 400 человек. В конце января, после подхода частей 26-й дивизии, повстанцы были окончательно разгромлены, при этом в плен попало около 3 тысяч человек. Но части повстанцев во главе с Новосёловым удалось избежать разгрома. Вскоре после этого Новосёлов обратился к бойцам с речью, в которой признал, что их дело проиграно, и предложил, разбившись на мелкие группы, разойтись по домам. Сам же он решил с наиболее верными последователями уйти в тайгу. Но большинство не согласилось с командиром и последовало за ним.